Соперник Цезаря. Марианна Владимировна Алферова
не ошибся. И Зосим не ошибся – печать принадлежала Цезарю – даже при свете факела Клодий ее узнал.
– Молодец, Зосим! – Клодий сунул свиток за пазуху.
– А я… – заискивающе попытался заглянуть в глаза хозяину Этруск.
– А ты как был скотиной, так и остался мерзавцем.
Назад ехали неспешно, воришка отстал, шагая за конными следом. Он демонстративно хромал, но на него не обращали внимания.
– Что делать с Этруском? – спросил Зосим. – Не надо, чтобы кто-то еще знал.
– Я обещал простить ему кражу кувшина, – отозвался Клодий. – Я прощаю. Пусть завтра поутру мерзавца отвезут в Альбанскую усадьбу и там держат в эргастуле[38] до тех пор, пока дело с письмами не разрешится.
– Даже не верится, что нам все удалось. – Зосим позволил себе улыбнуться.
– Про народного трибуна ты хорошо придумал. Что скажешь, может, мне, в самом деле, стать народным трибуном? Я бы стал отличным народным трибуном! – заявил молодой патриций. – Жаль, не могу. Народными трибунами избирают только плебеев, а я патриций.
В Рим они въехали через Флументанские ворота. Впереди гнали стадо на Бычий рынок.
III
Клодий колотил в двери регии[39] с такой яростью, как будто ломился не в жилище великого понтифика,[40] а к себе домой после очередной попойки. Наконец испуганный привратник соизволил приоткрыть дверь.
– В чем дело? – спросил он дребезжащим голосом. – Пожар?
– Публий Клодий Пульхр – к Гаю Цезарю! – выкрикнул Зосим.
Однако привратник прежде выставил полотняный фонарь[41] и принялся внимательно оглядывать гостя.
– Ладно, хватит! Ты все равно не знаешь меня в лицо! – Клодий бесцеремонно отстранил жалкого охранника и вошел, Зосим остался снаружи.
Цезарь уже вышел в атрий, слуга принялся спешно зажигать светильники сосновой лучиной.
– Пусть он уйдет! – Клодий дернул подбородком в сторону раба.
Тот глянул вопросительно на господина и, дождавшись кивка, удалился, демонстративно прикрыв за собой дверь. Наверняка приник ухом к решетке на двери с другой стороны.
Клодий молча протянул великому понтифику запечатанный свиток.
– Что это? – Цезарь умело изобразил удивление.
– Письмо, – Клодий решил подыграть Цезарю. – Остальные послания отправлены консулу Цицерону.
Цезарь внимательно рассмотрел свиток, потом сорвал печать и разбил ее рукоятью кинжала. Письмо развернул, но читать не стал, лишь удостоверился, что это его почерк. Затем поднес свиток к огню светильника. Папирус радостно вспыхнул.
Цезарь швырнул горящий комок на каменный пол и вдруг рассмеялся:
– Глупо было доверять этому человеку. Вот только… Хотел бы я знать: готовы люди умереть за безнадежное дело?
– Они не считают дело безнадежным. Планируют получить не смерть, а власть.
– А ты чего хочешь? Власть? Деньги? – Гай Юлий прищурился, как будто он сейчас, немедленно, предлагал Клодию