Соперник Цезаря. Марианна Владимировна Алферова
заседания? Наверняка всю ночь шлифовал новую речь против Катилины.
Клодий поднялся по ступеням высокого подиума храма и встал у самого входа. Первые сенаторы уже появились на форуме – один спускался с Палатина в сопровождении слуг и клиентов, другой неторопливо шествовал из Карин.[45] Завидев тогу с широкой пурпурной полосой, толпа почтительно расступалась. Сенаторы не торопились на заседание, здоровались со знакомыми в толпе, пожимали руки, если номенклатор[46] за спиной называл громкое имя.
Сенат Рима… Когда-то восхищенный посланец царя Пирра[47] назвал сенат сборищем царей, а сам народ римский – лернейской гидрой, у которой вновь и вновь отрастают головы, так что никто не в силах этот народ победить. В те годы сенаторы как истинные цари, надменные и независимые, уверенные в себе и в Республике, не ведавшие страха, готовы были судить и рядить весь мир по своим меркам добра и справедливости. Тогда в этом праве другие народы сомневались. Теперь мир склонился перед Римом, иноземные послы со всех краев являются в Город вымаливать дружбу римского народа. И что же? Нет, надменности нынешние аристократы не утратили, но из независимых царей они превратились в суетных царьков, их занимают только постройка и ремонт бесчисленных вилл, покупка статуй, книг, ваз, красивых рабынь и рабов. Какое им ныне дело до Республики и грозящих ей бед?
Консул Цицерон шествовал к храму в сопровождении многочисленной стражи. Впереди выступали двенадцать ликторов с фасками[48] на плечах. Консульство – высший дар Республики. Клодий помнил Календы[49] января, когда его отец Аппий Клавдий в первый день своего консульства направился на форум, и двенадцать ликторов шли впереди. Тогда Клодия, одиннадцатилетнего мальчугана, охватил восторг. Правда, у отца был в тот день мрачный вид. Теперь-то Клодий знал, что консульская власть отца была властью лишь по названию, тонкая позолота, и более ничего. Потому как из своего имения в Кампании бывший диктатор Сулла внимательно наблюдал, что творилось в Риме, и дергал за ниточки страха консулов и сенаторов. Так что двенадцать ликторов – это все, что досталось отцу от прежнего величия высшей римской власти.
Сулла… Клодию казалось, что покойный диктатор до сих пор лемуром витает над Городом. А следом за первым непременно второй темный дух – призрак врага его, плебея Мария. Эти два черных гения по-прежнему накрывают Рим зловещей тенью в самый ясный день.
Цицерон тем временем продвигался к храму. Его встречали радостными криками. Консул неспешно поднялся по ступеням, остановился рядом с Клодием.
– Сегодня, мой друг, мы должны спасти Республику! – воскликнул Цицерон так, чтобы его слышали все, кто стоял рядом.
Слова Цицерона встретили аплодисментами – недавняя манера встречать каждую удачную фразу хлопаньем в ладоши коробила стариков.
Вслед за Цицероном в храм вошел Марк Красс Богатый – на его одутловатом, до времени постаревшем лице застыло недовольное