Стража Пустоты. Георгий Евгеньевич Кузьмин
и мягко наступая на проседающий битум, Сергей тихо двигался к детской спине с неопределившейся курточкой. Главное подойти как можно ближе, пока он не заметил. Главное не спугнуть.
Не слушай мои шаги, парень, – думал оперативник. – Слушай ветер. Не смотри в мою сторону, смотри на соседние крыши. Главное, не обарачивйся…
– Чё, думаешь сигану? – внезапно дернулась курточка.
Что б тебя!
– Есть такое, – тут же остановился Сергей. – А собираешься?
– Не боись, не прыгну! – с вызовом бросил через спину парень.
И на том спасибо!
Не провоцировать, не тревожить, но и не давать слабины. Ясное дело, что парень сейчас способен на спонтанные поступки – он только что впервые столкнулся с Пустотой, почувствовал её силу (возможно даже почувствовал её в себе, что бывает редко, но бывает) и переживает из-за этого сильнейший стресс. Как бы не готовила массовая культура обычного потребителя к сверхъестественному, как бы не пропагандировал Голливуд идею о метафизике тонких миров через дорогие спецэффекты, а по-настоящему встретиться с «чудом» серьёзное испытание даже для взрослого разума. Что уж говорить о ребёнке, одной ногой увязшим в наступающем пубертате и двумя в двенадцатиэтажной пропасти.
Тактика пока проста: надо умело молчать (якобы слушать), медленными шагами двигаться вперёд (будто покачиваться) и не терять контакт (изображать участие).
– Не поймаю! – думал про себя Сергей. – Резко вперёд качнётся и «привет», а поймать уже не успею. А если поймаю, то наверняка раздавлю. Не рассчитаю и раздавлю парня «силой». Телекинез – тройка с минусом. Эх, Серёга, а ещё Пустотник-оперативник…
Пока «курточка» не проявляла интерес к своему внезапному гостю, тот успел сделать несколько скользящих шагов вперёд.
– Страшно было? – громко спросил Пустотник мальчика.
– Очень! – обернулся тот и обжёг собеседника ярко-васильковым взглядом, полным детской ненависти вперемешку с животным страхом.
Сергей даже дёрнулся от неожиданности. Что-то в этом взгляде было ему знакомо. До боли знакомо, до битого стекла в грудной клетке, до холодного жгута по позвоночнику. Что-то в глазах и голосе мальчика тронуло Пустотника, целясь ему в самую сердцевину простывшей за годы памяти.
Происходящее на крыше нравилось Сергею всё меньше.
– Всем страшно, – поставив на паузу тревожное состояние, Пустотник взял себя в руки. – В первый раз у всех так. Страшно и противно. Хочется бежать, только бежать некуда. Рассказать некому. А если и есть кому, то они вряд ли поймут и поверят. Самому справиться нереально. Каждый через такое проходит, когда сталкивается с этим…
Мальчик сам не заметил, как повернулся к своему собеседнику на три четверти корпуса.
Победа. Маленькая, неуверенная, но всё же победа.
– А что это? – спросил обладатель василькового взгляда.
– Это Пустота. С большой буквы, можно без кавычек…