Зажги свечу. Мейв Бинчи
нелегкое время. Мама изменила прическу и стала укладывать волосы модными «победными бросками». Поначалу это выглядело смешно, но все сказали, что ей идет. Пару раз она даже написала, что скучает по Элизабет. И в конце письма всегда выражала надежду, что Элизабет здорова и счастлива и что уже скоро сможет приехать домой и они снова будут жить нормальной жизнью.
Про папу мама рассказывала очень мало. И, получив в письме фунтовую банкноту в качестве подарка на день рождения накануне своего четырнадцатилетия, Элизабет в смятении осознала, что мама уже несколько месяцев вообще не упоминала папу.
Эйлин сидела за рабочим столом, когда вошла Элизабет.
– Вы заняты? – спросила она.
– Нет, не занята, – ответила она, улыбнулась и пододвинула стул.
Никто из ее семейства и не подумал бы задать такой вопрос, они решили бы, что мама всегда готова их выслушать, им помочь, что-то для них сделать.
На столе Эйлин стояла коробка из-под обуви, полная счетов из магазинов и неоплаченных счетов, которые следовало отослать с личным письмом. Нельзя посылать жесткие напоминания на бланке фермеру, ведь тот может обидеться и поехать за покупками в другой город. У нее было письмо от миссис Спаркс из Ливерпуля, уже выученное наизусть. Неуклюжая короткая записка от одинокой вдовы, чей сын уехал далеко от дома, а в матери Шона она видела союзницу. Миссис Спаркс писала о своем одиночестве и надеждах на скорое возвращение сыновей, а также тревожилась из-за отсутствия весточек в течение шести недель и спрашивала, не получала ли миссис О’Коннор писем от Шона. У нее было письмо к врачу в Дублине, и нужно было запланировать день, когда можно отвезти Донала на прием. У нее была записка от сестры Маргарет, где говорилось, что малышке Ниам пора в школу, ведь ей почти пять, и можно привести ее к концу этого семестра, чтобы она привыкла и чувствовала себя увереннее, когда пойдет учиться в сентябре. И кстати, разве не благословение Господне, что Донал так хорошо освоился в школе для мальчиков? Все говорят, что самые отчаянные хулиганы не пристают к нему, а защищают его. Неисповедимы пути Господни! У нее было письмо от Морин, в котором дочь написала, что хотела бы попросить у папани три фунта на шикарное платье для танцев и она выплатит их из карманных денег, которые ей полагаются на летних каникулах. У нее было письмо из приюта округа, в котором говорилось, что состояние отца Шона быстро ухудшается и он очень хочет с ними повидаться, но может их не узнать, однако все время повторяет, что хочет видеть сына и его семейство.
– Нет, малышка, я не занята, – повторила Эйлин.
– Я даже не знаю, как сказать, но… вы понимаете, а может ли быть так, что… что мой папа умер?
– Умер? Господи спаси, да с чего ты взяла, зайка?! Как тебе только в голову такое пришло?
Элизабет достала большой конверт с наклейкой «Мамины письма», куда складывала все ее письма, больше пятидесяти, помечая каждое датой получения. Она разложила их все по порядку и взяла одно, полученное в августе 1943 года.
– Тут