Час отправления. Ян Бадевский
стоял, открыв рот.
Не знаю, что со мной случилось тогда. Этот стеллаж был каким-то уютным и многозначным одновременно. Сейчас вы меня поправите: это называется системой хранения. Да, так и называется. Но тогда, в сорок шестом году, я этого не знал.
Системы хранения не нужны тем, кто общается с миром через пикчи.
Во всяком случае, такие системы хранения.
9
Проблемы в школе начались не сразу.
Казалось, все стихло. Батон косился на нашу парту, но ничего не предпринимал. Его подручные – тоже. Никиту даже «буквоедом» перестали дразнить. Потом мы заметили, что вокруг нас образуется некий вакуум. Социальная пустота.
Затишье перед бурей.
Думаю, это было оно. Затишье перед бурей. Пару недель система принюхивалась к своим жертвам, думала, что с нами делать.
Потом Никиту вызвали к социальному педагогу. Престарелая женщина долго расспрашивала моего друга об условиях проживания, о родителях, о конфликтах с одноклассниками в других школах.
Меня пока не трогали.
Тогда я не понимал, к чему эти беседы. Социальные педагоги в наших школах – острие атаки. С них все начинается. Дальше пойдут в бой психологи со своими тестами, опека и прочие персонажи, главная задача которых – усложнять жизнь тем, кто мыслит иначе.
Учителя стали постоянно нас вызывать.
Домашние задания жестко проверялись. Контрольные срезы приравнивались чуть ли не к экзаменам. Но стоило получить низкую оценку, как о нас благополучно «забывали». Жми хоть до бесконечности на кнопку, связывающую тебя с учительским планшетом. Специальная программа позволяет им видеть, кто первый готов отвечать (выжал кнопку), а кто вообще не готов и хочет отсидеться. Мы с Никитой выжимали свои кнопки на корпусах ученических планшетов, но ничего не происходило. Вызывали кого угодно, только не нас.
Разве можно исправить оценку в таких условиях?
Вопрос риторический.
Наша успеваемость стала снижаться. Это повлекло за собой новую репрессивную волну. Пакет стандартный: вызов родителей в школу, беседы с психологом и социальным педагогом, принудительные факультативы после уроков. Вишенка на торте – родительские собрания.
Помню, меня удивило спокойствие Никиты. Все эти вещи он воспринимал как нечто, само собой разумеющееся. Как дождь или ветер.
Он сталкивался с системой не впервые.
Теперь я это знаю.
10
Вы должны кое-что знать о моем друге, чтобы его лучше понимать. Никита Свиридов ненавидел пиктограммы. На дух не переносил. Он, разумеется, мастерски владел этими костылями разума, но считал пикчи чем-то… второсортным, что ли. Как колбасу для бедных. Я это понял не сразу, а когда понял, то долго не мог принять.
Да что он себе вообразил?
Так я думал в те дни.
Окончательно меня добил тот факт, что отец Никиты был… разработчиком пиктограмм. Большую часть того дерьма, что нам скармливали в школе, придумали ребята вроде него.
Вдумайтесь.
Отец