Байстрюк. Владимир Василенко
сейчас не была для меня препятствием – я свободно различал очертания предметов, разве что в этакой серо-белой гамме, будто через прибор ночного видения.
Что может быть проще, чем зайти со спины к человеку, поглощённому каким-то занятием, и от души врезать ему кочергой по башке? Помешать этому могут разве что моральные терзания, но у меня таковых не обнаружилось, так что план удался. И в то же время провалился.
Кочерга опустилась на голову чужака с мерзким влажным стуком – будто топором рубанули по отсыревшей чурке. Закрытая черепно-мозговая травма от такого удара гарантирована. А может, и открытая. Но мой противник лишь пошатнулся, вынужденный сбросить свои оковы с князя. И тут же развернулся ко мне.
Я уже замахнулся второй раз, так что встретил его ударом по морде. Чужак небрежно отбил кочергу голой рукой и ударил в ответ.
Не знаю, как я успел отреагировать. Я вообще в эти секунды мало что понимал, едва поспевая за собственным телом. Ещё мгновение – и мы сцепились, как пара разъярённых псов, рыча и раздавая друг другу беспорядочные удары. Я не выпускал из рук кочергу, в руке у противника хищно блеснул нож. Используя длину своего оружия, я старался держать чужака на расстоянии, но это не всегда получалось. К тому же, помимо обычных ударов, он попробовал применить на мне свой Дар.
Даже в темноте я разглядел призрачное багрово-чёрное щупальце, метнувшееся от нимба противника ко мне. Отбивать его материальным оружием было бессмысленно, но это и не понадобилось – щуп, едва коснувшись моей ауры, бессильно заскользил по ней, отталкиваясь, как одноименные полюса двух магнитов.
Противника это здорово ошарашило, и я, воспользовавшись его замешательством, рубанул его кочергой по коленной чашечке. Вышло более чем удачно – хруст раздался такой, будто подломилось молодое деревце. Чужак, взвыв, рухнул на второе колено, я же, закрепляя эффект, ударил ещё раз, опрокидывая его на спину. Сам прыгнул сверху, придавливая его к полу. Перехватив кочергу обеими руками, придавил противнику шею, налегая всем весом. Тот захрипел, а потом и зарычал совсем по-звериному. Растянувшаяся пасть ощерилась огромными клыками.
Впрочем, я и сам сейчас мало отличался от монстра. Животная сила рвалась изнутри, заставляя мускулы твердеть до каменного состояния, а стиснутым зубам вдруг стало тесно – у меня настойчиво пробивались клыки.
Монстр бился подо мной, пытаясь вырваться, и я едва сдерживал его, усевшись сверху и крепко обхватив коленями, чтобы не сбросил. Глядя на меня желтыми совиными глазищами, он пролаял что-то неразборчивое. Я в ответ лишь хрипел, продолжая давить на кочергу. И вдруг с ужасом понял, что граненый железный прут попросту гнётся о шею монстра, уже касаясь пола то одним, то другим краем.
– Брат! – прохрипел, наконец, чужак более членораздельно. – Что ты… делаешь?!
Я не ответил, и противник от этого рассвирепел ещё больше. Ухватился обеими лапами за кочергу