Линия разлома. Александр Афанасьев
из-за покосившейся, обитой дермантином двери, мутные, не мывшиеся уже несколько лет стекла в крохотном подъезде. Заложенные кирпичом оконные проемы в выступающих балконах – чтобы получить еще одну теплую комнату. Все какое-то жалкое, скукожившееся…
Старая, но еще ходкая «Шеви-Нива» резко свернула с дороги, перевалила через почти провалившиеся мостки через придорожную канаву и въехала во двор, образованный с одной стороны зданием, с другой стороны – покосившимися, темными от времени деревянными сараями, в которых жители трущоб хранили свой скарб. Бродячая собака бросилась бежать, юркнула в какую-то дыру в заборе, в углу дворика стоял «Запорожец», без окон, без дверей, без колес, днищем вросший в землю. За его рулем сидел бедно одетый пацан лет десяти-двенадцати, он гудел, надувая щеки, крутил руль и представлял себе, наверное, сочинскую трассу «Формулы 1»…
Русня…
Трое вышли из машины. Все трое выглядели как небогатые русские, один белокурый, двое – с серыми, подстриженными «под полубокс» волосами. Одеты они были «с базара» – то есть джинсы и дешевое тряпье. Один достал с заднего сиденья машины тяжелую сумку с ярко-красным логотипом «Магнита».
Еще один осмотрелся по сторонам… внимательно осмотрелся. Ему довелось иметь дело с русистами, и он знал, как они нападают… однажды только светлые волосы и русский без акцента позволили ему прикинуться мирняком и выскочить из сжимающейся петли. Пацан… вряд ли он представляет опасность, восемь лет всего. Никаких признаков блокирования, пока они катились по улицам, он не заметил. Тут дома стоят плотно, куча огородов… на край можно уйти «на рывок». Да и сама Марьям по сотовому сказала, что все спокойно…
– Э, пацан! – крикнул он.
Пацан подбежал, но остановился на довольно приличном расстоянии. Замурзанный, с хитрым взглядом, в сбитых кроссовках – типичное дитя окраин…
– Чо надо?
Блондин достал малахитового цвета тысячерублевую купюру:
– Хочешь?
Пацан жадно посмотрел на купюру.
– Тихо тут? Менты есть? Левые не шарятся?
Пацан помотал головой.
– Точно?
– Точняк, зуб даю, дядя…
– Харе. – Блондин смял пальцами купюру, бросил пацану шарик, тот ловко поймал его
– Э, дядя… ты дверью ошибся.
– Чего?
– Цыган в соседнем доме барыжит. Вон в том, первый подъезд, второй этаж. Бывай, дядя, не кашляй.
Пацан метнулся бежать и исчез за углом. Блондин посмотрел ему вслед, затем повернулся к остальным двоим, ждущим его решения:
– Можно идти…
– Чо пацан говорил?
– В соседнем доме харамом торгуют…
Сами они неоднократно употребляли наркотики, но при этом продолжали считать их харамом.
– Пошли.
– Мне остаться, брат?
– Не. Не надо…
Втроем они поднялись на второй этаж замызганного дома, тот, кто держал пакет из