Ракетное утро России. Анатолий Матвиенко
струю. Кислород вокруг нас – дармовой, его не нужно возить в ракете.
– Убедили. То есть пока занимаемся исключительно силовой частью.
Засядько качнул головой.
– Мои энтузиасты полны азарта и рисуют эскизы эфирных кораблей для полётов к звёздам. Я ставлю им задачи гораздо скромнее: ракетопланы, то есть аэропланы, у которых ракетный двигатель работает или только на взлётном режиме, или является единственным маршевым.
– Опять военное назначение. Одобряю.
– Не только. Инженеры соглашаются, что ракетоплан послужит плашкоутом, чтобы поднять к верхним слоям атмосферы междупланетную ракету. Всё это изложено в докладной записке…
– Начинаем хорошо. Есть задел и для военных, и для фантазий. Дерзайте!
* * *
Уехав из России в молодом возрасте, Георгий не успел испытать в полной мере прелести общения с чиновничеством. Более того, состоятельных Тиллей принимали уважительно и по возможности шли навстречу. О барской хамоватости к низшим сословиям ему было известно понаслышке, лично не имел счастья быть свидетелем.
Республика вывела новою породу столоначальников-выскочек. Они отличались дореволюционной закваской, до семнадцатого они занимали не слишком видные посты в чинах не старше коллежского асессора. Три волны чисток – при Керенском, при Корнилове и во Второй Республике – как языком слизнули старых рыцарей чернил и сургучных печатей. Давешние коллежские асессоры за пару лет взлетели до статских, в то и действительных статских советников, отчего в собственных глазах вознеслись выше Александрийской колонны. В демократических традициях нового времени на всех посетителей они смотрели одинаково – как на презренных обывателей с протянутой рукой.
Быть может, на солидных персон, особенно ежели визит предварялся не менее солидным уведомлением, они глядели иначе. Но Георгий в коротковатой ему шинели Засядько со следами споротых погон ни в коей мере не выглядел достойно. Картуз он ещё в приёмной запихал за пазуху, ибо этот аксессуар низводил его на ступень уличной побирушки.
Муниципальный клерк, соизволивший пустить Георгия после трёх часов ожидания в приёмной, отличался от коллег весёлым нравом. Он даже предложил присесть.
– Полагаю, это просто шутка дурного тона, гражданин… э-э-э…
– Георгий Тилль, если позволите.
– Позволю, у нас демократия.
Чиновник говорил с ярким поволжским акцентом, некоторой своей провинциальностью даже бравировал – вот он, выходец практически из народа, заседает в Златоглавой и вершит судьбу считающих себя коренными москвичами.
– Я всё изложил в отношении на имя градоначальника… Если будет угодно…
– Читал ваше сочинение, читал-с. Молодой человек, вы, собственно – кто? Из документов только справка об освобождении из полиции под ручательство некого Засядьки, ни единой бумаги на дом. Вы и правда рассчитываете, что я отправлю пристава выселять законных жильцов?
– Для