Привет, Париж! Прощай, Париж!. Василенко Полина
холера, – словно прочитав мысли, зло прошептала Наташка. – Мы маме обои старались, выбирали, а тут повсюду венецианская штукатурка и мозаика с гобеленами. Ты ковер с гостиной видела? Знаешь, сколько он стоит? Как две машины! Да здесь одна плиточка в ванной комнате, дороже моего золотого кольца. А оно не самое дешевое. Уже «крыша едет» от богатства с красотой. И у папы поехала.
– Зря ты плохо думаешь о папе, – Света покачала головой. – Он не настолько меркантилен и расчетлив. В принципе, живя с мамой, он тоже мог себе многое позволить, – Света еще раз покачала головой. – Папа ушел к женщине, а не к квартире.
– Не надо делать из него святого, – раздраженно фыркнула Света.
– А я и не делаю.
– Делаешь!
Но перепалку пришлось срочно прекратить. К ним подошел папа и обняв дочерей за плечи, ласково сказал:
– Девочки мои, а пойдемте, попьем чайку с коньячком и тортиком.
– Не буду пить коньяк. Я за рулем, – заведенная сестрой, буркнула Света.
– Машинку здесь оставь. Я ее вечером перегоню поближе к дому. Сами на такси уедете, – папа тактично не заметил плохого настроения дочери и примирительно продолжил. – Сегодня вы впервые у меня в гостях.
– Мы в гостях у Нины Семеновны, – съязвила Наташка.
– Но теперь и я здесь живу. Девочки, не будем ссориться. Испортить отношения проще простого. Прежде всего мы папа и дочки. Согласны? Вот и замечательно.
Папа привет сестер в гостиную. Центральное и почетное место там занимало старенькое, но, несомненно, очень дорогое фортепиано.
– Нина Семеновна еще и музицирует?– громко спросила Наташка.
– Да, – отмахнулся папа. – Очень редко. Некогда. Иногда, для души. Инструмент дорог как память о известном пианисте. Фамилию не помню, но звали точно Эдвард. Нина в детстве жила в Великобритании. Ее папа дружил со многими великими людьми. Один их них был тем самым пианистом. Однажды папа Нины катался с Эдвардом на велосипедах. Лето выдалось сухим и очень жарким. Эдварду от жары стало дурно, и с ним случился сердечный приступ. Нинин папа быстро доставил его в больницу и потом еще долго оказывал дружескую помощь. В благодарность за это Эдвард стал совершенно бесплатно заниматься с Ниной, а когда семья Нины уезжала в Россию, то на прощание подарил пианино.
Света подошла к инструменту и рассмотрела.
– Прикольно. «Стейнвей», – прочитала она название. – Дорогущее?
– Память бесценна! – философски заметил папа.
– А это кто? – Наташка ткнула пальцем в старинные фотографии стоящие на камине.
– Нинины предки по материнской линии. Довольно титулованные особы.
– Еще бы, – Света поднесла одну из фотографий поближе к глазам. – Вон, какие жемчуга на груди и брильянты в ушах. Не чешскую бижутерию носили.
– Стопудово! – поддакнула Наташка и тоже кинулась смотреть фотографии.
– Нашли, на что смотреть. – вздохнул папа. – На побрякушки. Вы на лица их посмотрите. Они совсем другие.
– Папа! –