Unio Mystica. Единение с Богом по Дионисию Ареопагиту. Изабель де Андиа
чтобы представить Его себе: [это не возможно] ни с помощью чувства – Оно недоступно чувству, – ни с помощью ума (οὔτ’ αἴσθησιν… οὔτε νοῦν). Моисей, созерцатель безвидной природы и богозритель – ибо Божественные Речения говорят, что он вступил во мрак (γνόφος) (Исх 20,21), прикровенно повествуя о незримой и бестелесной сущности, – Моисей, который во всём и всюду проводил свои исследования, стремился отчетливо увидеть Того, Кто есть единственное, трижды желанное благо.
Моисей – «созерцатель безвидной природы и богозритель» (ὁ τῆς ἀειδοῦς φύσεως θεατὴς καὶ θεόπτης). Филон приспосабливает к своему монотеизму терминологию мистерий, создавая термин θεόπτης [богозритель] вместо ἐπόπτης [эпопт, созерцатель]. Моисей «стремился отчетливо увидеть (ἐζήτει… ἰδεῖν τηλαυγῶς)» Бога, значит, он Его не видел.
Мрак (γνόφος) здесь определен как «незримая и бестелесная сущность (τὴν ἀόρατον καὶ ἀσώματον οὐσίαν)».
Наконец, Филон дает апофатическое толкование Исх 3,14 «Я есмь Сущий», что равнозначно: Мне по природе свойственно быть, а не сказываться (ἴδον τῷ εἶναι πέφυκα, οὐ λέγεσθαι)» (De Mutat. 11).
2.4. Quæstiones et solutiones in Exodum, Книга II, § 28[25]
Почему он говорит: «И поклонитесь Господу издали» (Исх 24,1)? Как те, кто находится близко к огню, страдают от жара, те же, кто держатся на известном расстоянии, пребывают в безопасности, так и с душой: всякая душа, которая слишком приближается из желания видеть Бога, даже не чувствует, что погибает. А ту душу, которая держится на известном расстоянии, жар лучей не может сжечь, но, постепенно согревая, взращивает ее жизненную силу. Это сказано относительно впитывания и восхищения совершеннейшего пророческого духа, для которого законно и естественно вступить во мрак (Исх 20,21) и обитать во внутреннем дворе Отчего дворца.
Во мрак вступает не просто очищенный ум или «просветленный ум», по выражению Дионисия, но ум пророческий, который, будучи вознесен Божественным Духом, становится «экстатическим», то есть выходит за пределы себя самого. Только Моисей, пророк и первосвященник, входит во мрак. Григорий Нисский и Псевдо-Ареопагит уже не говорят об этом пророческом характере ума, в чем и состоит главное различие между иудеем Филоном и христианами Григорием и Дионисием.
Сделаем вывод о понятии мрака.
LXX: «Моисей вступил во мрак» или, по масоретскому тексту, «Моисей приблизился ко мраку»[26]. Это высказывание стоит у истоков апофатического богословия, как оно складывалось уже у Филона, от которого унаследовали его Отцы Церкви.
Если мрак может представлять для него «безвидную, незримую и бестелесную» жизнь Бога (VM, I, 158 и De mutat. 6–7), то прежде всего этот мрак учит душу, желающую постичь Бытие в Его сущности, тому, что высшее благо – понять, наконец, что Сам в Себе Бог непостижим (Ср. De poster. 14).
Встречающееся в Септуагинте выражение «место Бога»[27] вовлекает Филона в сложные спекуляции[28], из которых мы хотим остановиться на двух моментах:
1) «место» Бога есть Логос,
2) мир
Philon,
Так во франц. переводе с еврейского масоретского текста, которым пользуется автор. В Синодальном переводе Исх 20, 21: «Моисей вступил во мрак».
Ср. замечание М. Арль на Быт 28, 11: Иаков «пришел на одно место и остался там ночевать»: «Тема Бога как “места”, связываемая иногда с Платоновым “местом идей” (Филон), также принадлежит иудейскому мистическому гносису. Согласно греческому отрывку, сообщенному Прокопием (428 А), Христа можно назвать “местом” (где остался ночевать Иаков), так же как Его называют “путем” или “дверью”, а в этом и в других эпизодах “камнем”».
Ср. исследование, проведенное в книге R. Goulet,