Лучший друг моего парня. Книга 2. Мария Манич

      – Спасибо, – говорю искренне.

      – Пожалуйста.

      Боковым зрением вижу, как он меняет позу. Больше не смотрит на меня в упор. Приваливается спиной к стене, складывая руки на груди. В одной из ладоней у него зажат мобильный. На экране то и дело вспыхивают сообщения. Мне даже кажется, что я вижу фотографию Вики, что стоит у неё на профиле в социальных сетях. И моё сердце болезненно дёргается всего на мгновение.

      – Что мне делать с зафиксированными побоями от Соколова? Сдать его в полицию? У него и так там проблемы из-за аварии, – меняю тему. – Поговорить с его матерью? Сказать про наркотики? Он всё же твой друг.

      Молчать не получается. Тем более сейчас, когда у нас негласное перемирие и мы общаемся почти как нормальные люди.

      – Бывший друг. Его проблемы пусть решает он сам или его мать. Думаю, она уже подсуетилась, – задумчиво почёсывает подбородок двумя пальцами. – Я тебя предупреждал насчёт Соколова. Ты не послушала. Не захотела слушать.

      – Предупреждал, – не спорю, смотря вперёд. – Но иногда нет возможности выбирать вариант.

      – Поясни.

      Кажется, я смогла его заинтересовать, потому что Мирон опять меняет позу, поворачиваясь корпусом ко мне.

      – Вот когда у тебя или у такого, как Саша, проблемы, что вы делаете? Звоните родителям, которые всегда рядом и готовы помочь, или справляетесь сами, давая кому нужно денег. Деньги решают почти все проблемы, главное, пачку потолще приготовить. И вуаля! У меня была острая нехватка средств. Саша и его мать предложили мне помощь. Я воспользовалась.

      И жалею об этом, – добавляю мысленно.

      Прохожусь зубами по нижней губе и нервно её закусываю. Обнажать перед кем-то душу для меня тяжелее, чем скинуть перед парнем одежду. Тем более перед Мироном, который вряд ли ответит тем же. Его душа, если она у него есть, спрятана под толщей льда, под которую не пробиться.

      – Ты ничего не знаешь обо мне и моей семье, – спустя недолгое молчание проговаривает Гейден.

      Я делаю над собой усилие, больше физическое, чем моральное, и смотрю прямо в его серьёзное, без тени улыбки лицо. Чёрные глаза фиксируют мои, не давая разорвать зрительный контакт. Удерживают намеренно.

      – Твоя мама чудесная женщина. Отец – ничего про него не знаю, ты прав. Но они оба живы и в добром здравии. Этого всегда достаточно.

      Мирон сканирует в ответ моё лицо и чуть наклоняется, приближаясь.

      – Ты сирота?

      – Да, – произношу, помедлив.

      8 Глава

      Я настолько устала за день от потрясений, что, когда мне наконец надевают шейный корсет, в котором предстоит просуществовать несколько дней, и вкалывают в ягодицу обезболивающее, совсем не возражаю желанию Мирона довезти меня до дома.

      Его молчаливое присутствие рядом не тяготит, наоборот, добавляет