Кариатиды. Алиса Ханцис
замков и кодов. Поднялась пешком на третий этаж, чтобы не ждать лифта. Знакомая дверь была теперь спрятана под грозно-серой, неприступной с виду броней. А вот звонок, как и прежде, переливался птичьей трелью, и в квартире уютно пахло пирогами.
– Ух ты, как видоизменилась! – Дядя Володя заулыбался и крикнул в сторону кухни: – Глянь, Ир, какая мадама! Встретил бы – не узнал.
– Да ладно вам, – отмахнулась я, стаскивая ботинки. – Не сто лет ведь прошло.
Я хотела отказаться от чая, но меня усадили за стол чуть ли не насильно и завалили вопросами – об учебе, об отце. В маленьком городе ничего не утаишь.
– Не женскую профессию ты себе выбрала. – Ленькина мама всегда выражалась прямо, и эта ее манера жила в согласии с коренастым телом и простоватым, деревенским лицом. – Но если душа просит, что ж теперь. Главное – людям пользу приносить. А ты отлынивать не будешь, я тебя знаю.
– Ну ладно, мать. – Дядя Володя хлопнул по столу ладонью. – Пойдем мы.
Он отпер кладовку – чулан, как называла ее вся семья: непропорционально просторный для малогабаритной двушки, с деревянными полками, сделанными отцом любовно, на совесть, с верстаком и хорошей лампой на пантографе. В детстве мы мечтали залезть в чулан сами, когда дома никого нет, но без присмотра трогать инструменты строго-настрого запрещалось.
– Показывай, Славка, что ты хотела сделать.
Я протянула ему журнальную страницу и свой тетрадный листок. Объяснила идею. Дядя Володя слушал внимательно, глядя то на меня, то на схемы. Потом забормотал: «Так-так…» – стал шарить ладонью по полке, словно припоминая, где что лежит. Ленька не врал: хоть паутины я не заметила, но спертый воздух чулана и пыль праздности – не железная стружка, не сыпучая деревянная труха – говорили о том, что мастерской давно не пользовались. Кем бы Ленька ни был в своей фирме, работу на дом он явно не брал.
– А змей камеру выдержит? – спросил дядя Володя с сомнением. – У тебя какая?
– Я мыльницу хочу купить. Я уже знаю, какую надо. Полкило будет, не больше.
– Ну, а как с болтанкой? Надо ж уравновесить как-то… Погоди, если мы крестовину такую сделаем поверх…
Я заглядывала ему через плечо: карандаш уже метался по моему листку, вычерчивая новую схему. Да, это будет правильно. Рамку подвесить за стропы в верхнюю часть леера. А змей нужен большой, ну да это не сложно. Господи, сколько лет назад мы сделали последнего – классе в пятом, кажется? Он был огромный, по плечо мне, и отлично управлялся как на слабом ветру, так и при десяти метрах в секунду. Такой змей поднимет мыльницу как пушинку.
– А на кнопку как будешь нажимать? – вмешался Ленька. Все это время он стоял в стороне, прислонившись к дверному косяку. – Гномиков посадишь?
– Там режим есть специальный. Камера сама может снимать, с нужным интервалом.
– Жалко. А то можно было бы радиоуправление придумать…
Он подошел к нам – вразвалочку, но глаза уже горели – то ли