Рифмовщик. Влад Стифин
разгромить их подряд”».
«Он долго музыку искал,
А звуки где-то обрывались,
А хаос был, не отступал,
Лады мелодий не давались.
Вот нотка скромно появилась,
Затем другая, и аккорд.
Он слушал, и ему приснилось:
Аллегро покатилось с гор.
Всё громче, явственней и чище
Альты гудели, славя звук.
Душа летела выше, выше,
Рояль всех избавлял от мук.
Куда-то занесло все мысли,
Обыденность пропала вдруг.
Ему открылось много смыслов,
И в каждом смысле – чистый звук.
Но сон прошел, как ночь проходит,
И быт уже к нему подходит,
И крепко за руку берёт —
Иди, иди скорей в народ».
– Ты будешь публиковать свои стихи? – спросила Юста, когда он закончил читать.
– У меня их очень мало, и все только для тебя, – ответил он.
– Только для меня, – повторила она. – Спасибо.
– Ньюка стихи не пишет. А жаль, – сказала она.
– Еще тот фрукт, – продолжил он.
Она возразила:
– Он не фрукт, он яблоко. Генеральское яблоко.
– Ты хочешь сказать, что яблоко от яблони недалеко падает? – спросил он.
– Нет, я так не думаю. От генерала Ньюка далеко расположился. Скорее он фрукт папочкин.
– Они с папой оба генеральские, – заключил он.
Тихий вечер опустился на дачный поселок. Где-то вдалеке залаяла собака. Ей ответили парочкой тявканий на другой стороне улицы.
– Хорошо здесь, – сказала она. – Спокойно, и люди не мешают друг другу. В городе толкаются, спешат. Норовят опередить другого. От скорости жизни невежество процветает.
– Невежество связано со скоростью жизни? – спросил он.
Она ответила:
– Я так думаю. Мне так кажется.
– Может быть, может быть, – продолжил он. – Странно, мы сегодня совсем не говорим о твоем деле. Ты закончила его?
– Осталось три дня, – ответила она, – и всё, время закончится.
Он зашел в дом и вернулся с подносом, на котором расположились чашки и всё, что нужно для чая.
– Повечерим? – спросил он.
Она усмехнулась и ответила:
– Да, повечерим. Ты что-то сейчас пишешь?
– Да, вот только что, созерцая соседский фонарь, набросал.
– Ты прочтешь? – спросила она.
Он ответил:
– Угу, – и медленно, вполголоса прочел:
«Пространство освещал фонарь,
То место, где никто не ходит.
Как будто драма происходит:
Не может осветить он даль.
Он только здесь, в локальном мире,
Ему недостает свечей,
Ему б немножечко пошире,
Хотя бы вот до тех дверей,
Где каждый вечер, чуть стемнеет,
Она проходит не спеша
И каждый раз чуть-чуть немеет,
Услышав шорох от куста.
Но нет, судьба его другая —
Вся