Белые сказки. Елена Николаева
Сорочка была поднята выше колен, на человеческом колене лежал лист подорожника.
– В верхнем мире это называется протез. – пояснила она ему вслух. – Я, когда туда попала, моя нога застряла в межмирье, обидно, много веков служила же. Так люди решили, что мне ее оторвало и вот, смотри, какую красоту придумали.
Она покрутила железной ногой перед вороном, показала и справа и слева, бесстыдно поднимая вверх сорочку.
– Так они же ее с телом срастили! Представляешь! – она не унималась и продолжала болтать. – Смотри! Там, где простая нога из тела выходит, они в это место ее посадили, и пришили. Велели ходить. Вот и хожу. Удобно очень оказалось. Даже не скрипит, как старая.
Он кивнул головой и подскочил поближе. Это ж надо такое чудо! Собственной персоной и у нас на берегу! Статная, тонкая и красивая настолько, что глаз не отвести. Двигается плавно, как плывет. А голос какой! Как колокольчики звенят, переливистый, звучный.
– А что ты тут делаешь? – спросил он, понимая, что она вороний язык знает и не обидит точно. Все-таки покровительница лесов и всего, что в них есть живого, если правда он не ошибался, ведь он только о ней слышал, но не видел ни разу.
– Дверь закрыть надо. – решительно сказала она и вылила из сапог воду. – Кому-то больно интересно стало, что в потустороннем мире делается, книжек поначитался, через речку перейти смог, а дверь не закрыл. Вот и померло у вас почти пол села.
– А мне сказали мор. – недоверчиво ответил ворон.
– Да как ты его не назови, а суть одна: все мрут. Везде мрут. Понатворили дел. – махнула она рукой, и одела сырое платье поверх сорочки. – Высохнет на мне. Чай не зима, а лето.
Она осмотрелась вокруг. Спину распрямила, руки в бока уперла. Вдохнула глубоко летний сырой воздух.
– Кресты-то римские. – удивилась она. – Хотя, после того, что на земле было, и не мудрено, что они тут.
Она смотрела на часовню, что была на берегу Белой. Маленькое деревянное строение, покрытое тесом, с аккуратненьким куполом и двумя каменными крестами на территории. Да и расположение правильное прям, с востока на запад, с севера на юг. Чистенько, ладненько. Рядом торговые лотки стоят, сходни к воде, мостки, пристань крепкая, устойчивая. Пошла поближе, осмотрелась, поднялась с сырой травы на мостки, прошлась по пристани, все головой качала.
– Так, рассказывай про село. Что знаешь, что слышал, что чуял. – велела она и села на корень дуба. – И понимать бы еще, где оно находится и как реки называются.
– Село как село. Говорят, Белое, раньше Помостье было. Но могу ошибаться. Одна улица и тридцать дворов, все от речки широкой вдоль речки узкой стоят. Широкая речка Мста, узкая Белая. Почему Мста, не знаю, а вот Белая – это священник Бельский так назвал. Могу ошибаться. Короче – от моста этого до лесу. Люди живут простые: мужики в лесу зимой лес валял, летом в поле работают. Земли все вон графьев, что на высоком берегу в усадьбе живут через мостик над узкой речкой. Народу было больше, за зиму много померло. После двух лет без лета, вообще