Любовь издалека. Cтихи для тех, кто одинок…. Виталий Ткачёв
транспорте после этого уже не представлялось возможным совсем. Кроме оглушительного верещания на самых высоких, даже сверхвысоких и неприятных для человеческого уха регистрах, моё тело вышло от подобного напряжения из всякого подчинения и бессловесно, но внятно поддержало убедительное возмущение огорошенной новостью души. Оно пошло в эзотерический пляс, протестующе-отрывистый, никому не понятный (даже мне) набор движений всеми четырьмя конечностями одновременно. Взор зрителей поэтому не мог никак зафиксироваться из-за моментальных их передёргиваний, нескончаемых вариантов причудливо-изогнутой пантомимы. Слава богу, они ещё не отросли на запланированную полную длину, иначе бы своими хаотичными судорогами легко достигали бы живой ткани окрестных свидетелей наглядного проявления активного шаманизма без бубна, но с голосовым аккомпанементом в центральном районе Москвы [6].
Меня вывели, возможно и вынесли, словно римского триумфатора после грандиозной победы над злобными варварами, на пару остановок раньше. Нельзя сказать, что мой бенефис, лишившись массового зрителя, сколько-нибудь пострадал звуковой интенсивностью, более того, у меня появилась прекрасная возможность продолжать представление для одного-единственного ценителя, которым в данном случае явилась моя мама, и я этим случаем воспользовался в полной мере: ради сольного концерта для мамы я был готов на всё. Я заливался арией- речитативом с одним-единственным рефреном: «Я не хочу умирать!» Остановить его непрерывность у мамы не было ни единого шанса, и даже бурные овации и восклицания с её стороны абсолютно не влияли на исполнителя. Он вошёл в артистический раж и выходить из него не собирался. При этом со сцены, из-под уличных софитов, он тоже слезать был не намерен в том смысле, что движение вдоль улицы в направлении дома не предполагалось. Облюбованный клочок тротуара под фонарём с жидким жёлтым светом был именно той вершиной проявления характера и имеющихся способностей, на которую смог тогда дотянуться. Артист обрёл свои минуты славы: обещания повышенных гонораров в виде целой пачки мороженого за сорок восемь копеек, отряда железных конников и даже новой большой машинки, похожей на настоящую, не отвлекали от экспромтного вдохновения. Мама выбилась из сил и опустошила свою фантазию до дна, её уговоры, казавшиеся мне восторженными междометиями «Bravissimo!» смолкли.
Как успокоить ребёнка, лишённого здравомыслия от нежелания расставаться с жизнью, о которой он толком ничего не знал, но из детского упрямства держался за неё до последней слезы и полной хрипоты? Как de profundis [7] своей практически неограниченной материнской любви поднять, извлечь те одни-единственные на данную секунду спасительные слова? Вот вопрос, ответ на который, бесспорно, тянет на присуждение самой престижной премии в области детской педагогики и ускоренной находчивости. Кто-то попытается предложить свой вариант выхода из ситуации, кроме как вмазать настолько увесистый
Аллюзия на слова Глеба Капустина из рассказа В. М. Шукшина «Срезал»: «Как вы лично относитесь к проблеме шаманизма в отдельных районах Севера?»
De profundis – из глубины