В одной лодке. Ночлежки Нью Йорка. Анна-Нина Гаврииловна Коваленко
Позвонила, трубку сняла жена Песочинского Люся, кокетливая особа с крошечными глазками. Это у них была где-то свободная студия, но видимо, студия была не совсем легальной, и хотелось взять за неё побольше, а называть сумму аренды старой знакомой казалось неудобным, и Люся отправила меня к их бывшей прислуге Рае. Вот мы с котиками у Раи, в Бруклине в комнатке с окном на север в её «двухбедрумной»*квартире (*двуспальной, two-bedroom). Услышав что я работаю в галерее, где «много бумаги», и что я пишу «книги», Рая захотела, чтобы я написала о ней книгу: Рая родилась, росла, училась, вышла замуж, родила, разошлась, приехала в Америку, «устроилась» – я часто слышу это слово от эми-имми-грантов, «устроилась»/«устроился». Она даже навестила меня однажды рано утром в галерее, нагрянула убедиться, что да, в галерее много чистой бумаги, хватит на её жизнеописание. У Раи была дочь Анжела, которая занималась свободной любовью, жила отдельно, мать и дочь общались часто по телефону, мать напоминала дочери о важности пользоваться презервативами, или, выражаясь её языком, «гондонами».
Но Рая не терпела кошек, боялась за свой мебельный гарнитур, и скоро я от неё ушла.
***
Целомудренная Изольда. Недолго я снимала комнату в Квинсе, в двухбедрумной государственной квартире на имя/имена давным-давно умерших супругов, другими слоами, снимала комнату у мертвецов, в одной комнате были мы с кошечками, в другой молодой человек с безумными глазами, оставляющий следы ботинок на стенках душевой. Да, да, грязные следы ботинок на белых кафельных вертикальных стенках душевой. Это для меня остаётся загадкой, как и почему. А деньги собирать приходила его тётушка Изольда, которая жила где-то недалеко. Тучная дама. Xамоватая. Пришла однажды в моё отсутствие, порылась в моих вещах, нашла фотографию с моей топлесс* (*обнажённая по пояс, topless) – я говорила что работала моделью в Лиге – выложила на кровать и потребовала убираться…
***
Дочь моя нашлась – нашли знакомые, по интернету, я посетила её дом в Орегоне, собственно, пригласил по телефону зять, нянчиться с внуком на время их сборов к переезду в Колорадо. Кошки Чарли и Кристина (третий, Вася, умер), приехали со мной и отсидели у них месяц c лишним в гараже, в клетках. Дочь вела себя со мной как c незваной гостьей, даже, скорее, с незваной оккупанткой. Больно вспоминать. Вот они собрались, уехали, с собой не позвали, я с кошками вернулась в Нью-Йорк, где нашла в Бруклине дом-«хостел» на Авеню «Ю».
2000—2001 АВЕНЮ Ю. Хозяйка большого двухэтажного дома Миссис Джей – старая негритянка, живущая в соседнем, небольшом доме, куда приходят ей платить за проживание в большом. Оба дома страшно запущены. Большой дом был подарен Миссис Джей любовником в далёком-предалёком прошлом, и вот она его приспособила под «бизнес», сама же осталась жить в своём маленьком, что рядом. Чёрная, грубая, в бигудях восседающая в соломенном кресле, вылитый паук. Паучиха. Впрочем, я о ней писала в «Пяти ступеньках