Секс-вояж сквозь пространство и время. Сборник рассказов. Марк Довлатов
– получеловек, полубык.
– Правда? Бык? С рогами? А что он делал?
– Ну что он мог делать… Жил себе в лабиринте. А ему туда девушек доставляли. А он их кушал.
– Ага, так я тебе и поверила – кушал!
– Нууу… может, еще что. Завтра расскажут. Пойдем.
– Ну пойдем.
Они неспешно двинулись вниз, разглядывая чужие домики, клумбы, освещенные бассейны, диковинные растения в глиняных горшках. Дорожка была устлана терракотовой плиткой, виляла, повторяя рельеф холма, и вдруг, повернув влево, вывела их прямо к бухте. На пляже не было ни души, огромная желтая луна проложила золотистую дорожку по обсидиановому зеркалу моря, которое только у самой кромки песка пенилось прибоем.
– Мииишка!!! Красиво как! Я такой луны у нас в жизни не видела!
– Ты еще столько в жизни не видела, Белка. Не пробовала. Не знаешь. У тебя еще столько всего впереди.
– А ты у меня есть впереди, Мишка?
– Конечно, маленькая. Если ты захочешь.
– Я захочу, Миша. Я уже хочу. Еще с тех сосен. А купаться сейчас можно?
– Нет. Но если очень хочется… Нет ведь никого. Пойдем?
– Пойдем!
Они сбросили на песок одежду и потихоньку зашли в море, вода была густая и теплая, ласкала их лодыжки, икры, бедра. Они поплыли в свете лунной дорожки, плыли минут пять, остановились, болтая ногами, молча трогали друг друга руками, гладили кожу, вели себя тихо; ночь окружала их тайной, только светящиеся водоросли рисовали абрисы их тел в воде. Так же тихо, не сговариваясь, они поплыли обратно, доплыли до пены прибоя, ощутили дно и соединились, сплелись в одно целое, диковинное мифическое морское животное о двух головах. Животное это било руками и ногами по воде, поворачивалось, перекатывалось, стонало, рычало, пока не выдохлось и не распалось на две части. Они обессиленно лежали на спинах, разбросав руки и ноги, омываемые легкими волнами.
– Знаешь, Бельчонок, так хорошо, что не жалко и умереть.
– Ты что! Не хочу я умирать!
– Это древнегреческое представление о счастье: умереть молодым, на пике, не изведав боли и страданий.
– Ну брось, Мишка! Ну какие страдания! Мне никогда не было так хорошо!
– Вот именно.
– Ну не буду я умирать! Я еще тебя не наелась! А ну иди сюда!
Они опять набросились друг на друга, слизывали соленую воду с кожи, пили друг друга, доставали языками до самых потаенных мест, проникали в них без всякого стыда. Белка забралась сверху, умостилась, ритмично задвигала бедрами, вонзила ногти в грудь Михаила, потом выгнулась назад, оставив на его коже красные полосы, упала вперед, впилась зубами в его шею, губами в его губы, прижала его своим телом к песку, заерзала вправо-влево, вытянула ноги, сжала их изо всех сил, отпустила и рывком откатилась в сторону.
– Все! Я наелась! А умирать все равно не хочу! И тебе не дам! Ты слышишь, Мишка?!
– Так ты, может, меня немножко любишь?
– Я тебя, Дуридома, до ужаса просто люблю. Даже сейчас вот, когда наелась. Все равно люблю. Лежу себе и люблю.
– Ты так красиво лежишь. Ноги раздвинуты. Море в тебя