Современная медицина в автопортретах. Том 4. С предисловием проф. д-р Л. Р. Гроте. Валерий ИИ Kandinsky 3.0 Антонов
изменение сексуального режима. Если удавалось прекратить злоупотребления и заменить их нормальной сексуальной активностью, это вознаграждалось заметным улучшением состояния.
Это привело меня к признанию неврозов в целом как расстройств сексуальной функции, а именно так называемых актуальных неврозов как прямого токсического выражения и психоневрозов как психологического выражения этих расстройств. Моя медицинская совесть чувствовала себя удовлетворенной этой констелляцией. Я надеялся, что заполнил пробел в медицине, которая не желала рассматривать какие-либо повреждения, кроме тех, что вызваны инфекцией или грубым анатомическим поражением, в функции, имеющей такое биологическое значение. Медицинский взгляд также выиграл от того, что сексуальность была не просто психологическим вопросом. Она имела и соматическую сторону, ей можно было приписать особую химическую природу и вывести сексуальное возбуждение из присутствия определенных, хотя и неизвестных до сих пор веществ. Должна быть также веская причина, почему подлинные, спонтанные неврозы не имеют такого сходства ни с одной другой группой заболеваний, как с симптомами интоксикации и воздержания, вызванными введением и лишением определенных токсических веществ, или с болезнью Грейвса, зависимость которой от продукции щитовидной железы хорошо известна.
В дальнейшем у меня не было возможности вернуться к исследованиям актуальных неврозов. Эта часть моей работы также не была продолжена другими. Когда я сегодня оглядываюсь на свои тогдашние результаты, я понимаю, что они были первоначальными, грубыми схематизациями того, что, вероятно, было гораздо более сложным. Но и сегодня они кажутся мне верными. Позже я хотел бы подвергнуть психоаналитическому исследованию случаи чистой юношеской неврастении; к сожалению, этого не произошло. Во избежание недоразумений я хотел бы подчеркнуть, что я отнюдь не намерен отрицать существование психического конфликта и невротических комплексов при неврастении. Утверждение состоит лишь в том, что симптомы этих пациентов не являются психологически обусловленными и аналитически разрешимыми, а должны пониматься как прямые токсические последствия нарушенной сексуальной химии.
Когда в последующие годы после «Исследований» у меня появились эти взгляды на этиологическую роль сексуальности в неврозах, я прочитал о них несколько лекций в медицинских ассоциациях, но встретил лишь недоверие и противоречия; Брейер еще несколько раз пытался бросить на чашу весов в мою пользу огромный вес своей личной репутации, но ничего не добился, и было легко понять, что признание сексуальной этиологии также идет вразрез с его наклонностями. Он мог бы победить или ввести меня в заблуждение, указав на своего первого пациента, у которого сексуальные моменты якобы не играли никакой роли. Но он так и не сделал этого; я долго не понимал, пока не научился