В поисках золотого зерна. Альбина Борисова-Слепцова
белое потухло, посерело. И чем сильнее становился тот гнет, тем быстрее тускнел, мерк свет его лучезарно-улыбчивых, прозрачно-желтых, похожих на растопленное масло, глаз, совсем недавно так волновавший и заставлявший учащенно биться сердца юных особ… С годами оба его глаза покрылись толстым слоем гноя, который постепенно стал разъедать веки, превращая все в зияющую красную рану.
В прошлой, другой жизни женщина не могла выйти замуж за того, кто приглянулся, кто понравился ей, а ее забирал в жены тот, у кого водились деньги.
Разве Бытэ Басылай не хотел взять в жены хорошую девушку?! О, как же он пожалел о том, что бросился тогда в воду, когда ему было всего лишь тринадцать. Это ведь тоже было от любви… Однажды, то ли в Чогойе, то ли в Балаганнахе (впрочем, разницы в том нет, поскольку они находились едва ли в двухстах шагах друг от друга), – устроили свадьбу. На земле якутской исстари повелось так, что если поскачет лошадь, за ней побежит и собака, а за собакой пустятся дети. Отец Бытэ был бедняком, откуда было у него взяться лошади, он пошел пешком. А Бытэ же, подумав, что отец не даст ему вволю поиграть с друзьями, отправился с Джекке, сыном Малагар Уйбана. Им хотелось дойти как можно быстрее, потому скинули с ног торбаса, положили их под большую кочку, накинули на шею своей собаке веревку и, держась за нее, затрусили вслед за всеми.
Добрались, а народ уже вовсю хороводы водит, тут – осуохай, там – осуохай, так и колышется все вокруг. Бытэ и Джекке сюда сунулись, туда торкнулись… Вдруг Бытэ увидел двух прехорошеньких девушек, от чрезвычайного изумления он застыл на месте: «О, есть же такое на свете!» – воскликнул он, почесывая затылок, и раза три обошел их кругом… Несмотря на то, что одежка на нем была плохонькая и на ногах не было обуви, мальчик с ослепительно белой кожей с искренним восхищением смотрел на них своими светлыми, лучистыми, прозрачно-желтыми глазами. Ну как же это не могло тронуть: «Ох, до чего же хорошо становится от его взгляда, в самое сердце попадает… теплый-теплый, проникновенный», – будто так говорил весь вид девушек, вспыхнувших от смущения густым румянцем, молнией ударивших Бытэ чувственным, сладостным взором лучезарных глаз… Огонь! Пожар! Нет, это невозможно было ни с чем сравнить, но тот взгляд юных дев навсегда остался в нем саднящей раной. «Все равно не пойдут за нас в жены», – подумал с сожалением и досадой Джекке, и дернул друга за руку: «Пойдем, дружок, искупнемся… Журавль к журавлю, ворон к ворону… возьмут их в жены какие-нибудь сынки богачей, у которых живности немерено, и будут они у них что грязь под ногами, растопчут… Эти девицы не про нас, не к нашему двору эти девицы… они вещь дорогая, им суждено быть затворницами в золотом чулане и в нем доживать свой век», – сказал он другу затем, видимо, в сердцах выпалил: «Вертихвостки… личиком беленькие… задаваки… ишь, как выхаживают… А как смотрят, будто нет тут им ровни вовсе», – вконец раздосадованный, Джекке побежал в сторону крутого берега.
А все думы, душу и плоть Бытэ заполонили те две девы, перед его глазами полыхал