Пятое время года. Избранное. Ринат Валиуллин
тёплые ночи? В них как в бездонной ванне, мы плавали словно рыбы, лишённые чешуи, чувствительные как поцелуи, плавленые сыры.
Помнишь?
Они были маленькие, дети наши – мурашки, бегали между нами, ветреные, возбуждённые, углубляясь в те зоны, которые я бросила контролировать, как только тебе поверила.
А как я смущалась?
Ты первый, кто их растрогал, открыл. Чувствуешь, как я скучаю, я брежу прикосновениями, страх проник подсознательно, выстелился подкожно, вдруг ты больше никогда не придёшь, не дотронешься. Страх солнечных жировых прослоек, вдруг ты найдёшь меня худой или толстой, бледной и неухоженной? Вяну и сохну, мне нельзя без тебя. Моя влага, мой дождь, вызывающий дрожь на поверхности моря, моя слабость, моё беспокойство. Я – твоё фортепиано. Пальцы роскошные, пусть они сыграют подушечками серенаду спокойной ночи, я усну скучающая.
Твоя вторая любимая кожа.
Я тебя люблю.
P. S. Лучше бы это был кто-нибудь другой».
Жутко захотелось увидеть её и потрогать. Я поставил чайник, взял телефон и позвонил:
– Ты меня растрогала. Я не думал, что у нас всё так серьёзно. Обещаю тебе вечную любовь.
– Лучше пообещай себя, любви у меня достаточно.
– Когда приедешь?
– Ты соскучился?
– Скука – это моё любимое развлечение.
– Нет, скучный ты мне совсем не нужен.
– Хорошо, я приготовлю на ужин что-нибудь.
– Что это будет?
– Разобранная постель с голым мужчиной.
– Я действительно голодна.
– Я тоже. После твоего письма у меня закипело внутри.
– Я слышу только чайник. Выключи его уже.
– Чай придётся пить одному, – снял я чайник с огня.
– Буду часов в шесть. Люблю.
Оливье
– Молчание не перекричать. Тем более твоё. Что на этот раз? – разбил я наконец тишину.
– В каждом молчании своя истерика.
– В каждом молчании своё болото, – возразил я.
– Вчера у тебя не было слов, сегодня у меня. Вечером ты забыл их в кафе, наверное, или где ты там шлялся. Люди делятся на три категории: одни говорят правду в глаза, другие врут не моргая, третьи молчат: они берегут зрение. Ты из каких?
– Ну, пьяный пришёл, ну и что.
– С запахом приятных женских духов. Рассказывай, кому ты отдал мне причитающиеся слова?
– Никому я ничего не отдавал. Хватит уже.
– Вот и я думаю, что хватит. Достало, – сурово посмотрела на меня Фортуна и добавила: – Нам нельзя быть вместе, это нас погубит.
– И раздельно нельзя – это погубит других.
– Зачем мне другие? Я не хочу быть вагоном, в который входят и выходят. Мне нужен один пассажир, с которым я доеду до конечной, – достала она початую бутылку красного из холодильника и один фужер. Налила до краёв.
– Мне выйти?
– Кажется, ты давно уже вышел. Вечером тебя чёрт знает где носит, ночью пропадаешь в Интернете. Проваливай!
– А не пошла бы ты сама подальше… Как ты говоришь, «до конечной».
– Сам