Из дома домой. Роман-коллаж. Кира Бородулина
тебя никак не представляла, – я решила ответить откровенностью на откровенность, – вместо меня должна была пойти Аня – наша общая с Марго подруга, но она не смогла. Вот она мне и позвонила, попросила спасти положение. У меня не было планов на вечер, так что…
Он рассмеялся. Я думала, его это уязвит, но парней не поймешь.
– Смешно, от чего иногда зависит жизнь!
Он не спросил, какая эта Аня, что он потерял. Кажется, после того концерта мы оба что-то приобрели.
Проводив меня домой, он чмокнул меня в щеку и сказал:
– До связи.
2020
Перенесемся в наши дни, когда свирепствует пандемия, но еще более свирепой оказалась паника, которая страшнее всех болезней. Магазины закрылись, на работу мало кто ходит, а кто может, работает из дома. По улицам ходят в масках и в резиновых перчатках, как мафиози. Особенно смешно в капюшонах.
– Я не могу это носить, у меня очки потеют, – говорила Рита.
Я вижусь с ней, когда она выгуливает младшего сына. Ему семь лет, и он сильно поправился в режиме домоседства. На детскую площадку они не ходят, но торчать даже в частном доме с тремя детьми больше месяца тяжко.
– Как там твои пенаты? Скоро переезжаешь? – спросила Рита.
– Еще двери не повесили. Купили какие есть, не до жиру. Но к одной не было наличника, к другой – ручки… Короче, беспредел.
Этим занимается отец. Он уже сон потерял с моим ремонтом, а я, собираясь утром на работу, прислушиваюсь к звукам из их комнаты. Храпят – хорошо, нет – уже тревожно. Порой мне кажется, я хочу сбежать от чувства страха. От запаха старости, который стал появляться в нашей квартире.
И вот миру напомнили, что он смертен. Мы опять стали заботиться о стариках. Сокрушились идолы цивилизации – вера в деньги и государство. Человек стал таким, каким и задуман – нагим, беспомощным и пугливым. Уповающим только на Бога, потому как остальное оказалось бессильным против банальной бактерии.
– Тревожное время, ничего не радует… – впрочем, мне грех жаловаться.
– Не говори! Вообще непонятно, как жить!
Рита вешается от дистанционного обучения старших детей и тихо звереет от Роминой нервозности. Он – химик-технолог и его завод стал. Что, если он потеряет работу? В такие моменты радуешься, что одна, и детей нет.
– Славка пишет, из Москвы даже не выпускают. Там вообще концлагерь.
Она редко заговаривает о нем, хотя столько лет прошло… Сам факт присутствия Ромы и Риты напоминает о нем, о нашей юности, о возможности другой жизни. Они не говорят о его женщинах, работах и планах. Я не видела его в их соцсетях, не интересовалась у Ромы, как он и что с ним. Чем дальше в жизнь, тем больше сожалений и сослагательных наклонений.
– Брехня это, – отмахнулась я, – у меня там подруга работает, говорит – выпускают без проблем, просто проверяют.
Рита пожала плечами.
Через неделю мне тридцать четыре. Я не люблю свой день рождения. Зачастую мне этот