Пленница Сапфировых ветров. Александр Рыскин
и Авеля! – звенящим от гнева голосом произнес отец Вениамин. – Хотя – кто из них Каин, а кто – Авель? Я не знаю… Толик, он… Хорошим таким мальчиком был. Пока с дурной компанией не связался. В пятнадцать лет уже получил условный срок, за драку. Вы представляете? Он мать до инсульта довел. Я дневал и ночевал в милиции, в прокуратуре, обивал пороги…
Старик прижал ладони к лицу и вздохнул. По тому, как вздрогнули его узкие плечи, по тонким, жалобным звукам Данилова поняла, что он плачет.
Но слабость его длилась недолго. Он отнял руки от лица и снова заговорил, тоном обвинителя.
– Я ушел из семьи, когда он пересек черту. Во время очередного скандала он меня ударил. Выбил два зуба. Пригрозил, что убьет. Жена к тому времени уже была фактически прикована к постели. Тогда мне казалось, что я поступаю как трус… А теперь… Я все эти годы следил за его жизнью – через знакомых, а потом, когда он стал известным – и по газетам, по телевидению. Бывший уличный хулиган и задира – бизнесмен первой руки. Один раз даже на прием к Президенту попал. Но разве он обо мне вспомнил – хотя бы тогда?..
– Вы хотели, чтобы он ощутил ту же боль? – едва ли не с сочувствием спросила Данилова.
– Да! – выкрикнул в ответ старик. – А этот – чтобы возвратился в узилище, где ему самое место!
Указательный палец отца Вениамина только что не уперся в грудь Дергача.
– А почему вы… ты оставил нас с матерью? – едва слышно спросил Дергач, глядя в пол.
– А разве ты не знаешь? Ну да, ну да… Мы не были женаты официально, но я к ней относился как к законной супруге. Она же – пила, гуляла… Она была шлюхой! Прости, Господи…, – священник перекрестился. – Я вообще не уверен, что ты – мой единокровный сын!
Дергач сделал было шаг вперед, но Данилова решительно удержала его.
– Когда же я ушел – она встала на путь исправления. Мой уход встряхнул ее. Но она все равно не смогла воспитать достойного сына. Ты вырос и стал убийцей… Лёня.
– Все в руках Господа, – сказал Дергач. – Так вы… ты меня учил.
– Того самого Господа, который допустил костры инквизиции, Гитлера и Хиросиму? Не смеши меня… сын!
– Но вы же были моим духовным отцом. И Григория… Почему вы толкнули его на преступление, на смертный грех? – вмешалась Данилова.
– Молчи! – отец Вениамин поднял правую руку, как будто собираясь ударить Александру, и она с ужасом поняла, что не осталось в нем ничего от того милосердного пастыря, которого она знала столько лет.
– Ничего, отец Вениамин. Пусть поговорит… напоследок.
Данилова и Дергач одновременно обернулись, чтобы увидеть того, кто произнес эти слова. Григорий вышел из-за портьеры в дальнем углу комнаты и теперь держал обоих гостей отца Вениамина на прицеле.
– Не допущу!.. В Божьем храме!.. – захрипел священник, простирая руки к своему воспитаннику.
– Успокойтесь, отец мой. Этот грех я возьму на себя.
Шагнув вперед, Григорий