Селлтирианд. Серые сумерки. Александр Петрашов
как одурманенный!
– Что-то изменилось, Гелвин, не могу объяснить, я просто чувствую это.
– Да тут постоянно что-то меняется, мы ведь к башням плывем, а не в кадке с соленьями плещемся!
– Доверься мне. Я всем нутром ощущаю, что мы обязаны попасть в эти башни!
– Ты и подле Клыка ощущал, что нам попасть позарез туда нужно, – старик устал спорить и злится, и только безнадежно махнул рукой, – а потом из окон прыгать пришлось…
Таркель молчал, переводя затуманенный взгляд с одного на другого, и по его взгляду было понятно, что туманные ощущения скитальца не нашли отклика в его сердце. Эйстальд больше не спорил, он уже все решил для себя. Быть может, он и чувствовал сейчас вину перед друзьями, но глядя на окружающую темноту моря, был уверен, что если им сейчас и нужно куда, то только на зов близких башен. Скиталец хорошо видел Таркеля, лежавшего на дне лодки, возле его ног. Видел его судорожные вздрагивания и гримасы боли на бледном лице. Но он продолжал грести дальше. В таком состоянии писарю было не добраться до ближайшего лекаря, даже если посчастливится отыскать его среди волн буквально к рассвету. Но на такую удачу рассчитывать не приходилось. К Вараллианду все еще было порядком лиг. И не к завтрашнему утру, и не к следующей ночи они не добрались бы туда, даже при спокойном море. А сейчас, близкий шум волн и живые горы воды за бортами, не позволили бы им вернуться даже к оставленной позади деревеньки.
Бальтор хмурился и молчал, изредка протирая лицо и размокшую повязку. Периодически он поглядывал на Таркеля, что-то бормоча про себя, и подсчитывая в уме.
– Мазью-то не выйдет, совсем, – проворчал он наконец. – Слабоват наш Таркель для фокусов с селлестилом, не выдержит.
– Не выдержит, – согласился скиталец. – Ты бы и сам, пожалуй, не выдержал. Вот только Великий Клык, видимо, имел на нас свои планы…
– Пожалуй, что и не выдержал бы… Но ведь справился, и все еще здесь.
– Нет, Гелвин. Ты и сам знаешь, что лучше не пытаться.
– Да, знаю. Лучше не пытаться… Но ведь не дотянет, бедолага, до Вараллианда, – прошептал старик едва слышно, словно невзначай наклонившись к скитальцу.
– До башен дотянет, – шелест ответных слов был сухим, но твердым.
Некоторое время они покачивались в молчании, лодка шла прямо, не обращая внимания на царившие в ней сомнения. Скиталец неотрывно смотрел вперед, где из воды вырастал изъеденный морем фундамент причала. А за ним уносились ввысь пики двух башен, схожие, как собственные отражения. Окружающий холод вдруг сменился нестерпимой жарой: задул знойный ветер, будто сорвавшийся с барханов пустыни. Несколько красивых осенних листьев, кружась над их головами, мягко опустились на черную воду, которая сразу окрасилась лазурными оттенками чистого изумруда.
– Началось… – невесело усмехнулся Гелвин.
Слабое волнение за бортом сковало тонкий слой льда, так что старое дерево затрещало, скользя