Старая знакомая. Повести и рассказы. Н Люсич
наливу, потом к грушовке.
– Мама, что мы делать с ними будем?
– Повидла наварим.
– Так их чистить надо будет целую неделю!
– Ну, ничего, мы вдвоем справимся, да они еще полежат. Угостим соседей, тете Вале отвезем. Еще насушим на зиму, будем компот варить, уксус сделаем. Знаешь, какой он полезный?
Я все гляжу на ветви, склонившиеся под тяжестью урожая, и причитаю:
– И как же вас много! Какая красота! Какое богатство!
– Что-нибудь придумаем, – приговаривает мама, – не пропадет.
Раиса Ивановна принесла показать картошку, какую она накопала:
– Ну, что это за урожай? Горох какой-то. Целое ведро гороха. Вам не надо?
– Нет, спасибо, нам бы с яблоками справиться.
Она подняла голову вверх, оглядела грушовку и вздохнула:
– Куды ж их девать? Своим говорю – приезжайтя, а они – нам не надо. Закромя разваливаются, уж и класть некуда.
– Мы отвезем гнилые на помойку, отвезем, не волнуйтесь.
Дело дошло до Антоновки. Она будет лежать до весны, если снять аккуратно, не ударяя. Я цепляю яблоки консервной банкой на длинной палке, наклоняю в руки маме, а она складывает их в ящик. Но Антоновка крепко держится на ветвях, одно снимаешь – два других падают. Раисе Ивановне это не нравится. Она подбирает упавшие яблоки с земли и бросает их в компостную яму.
Мое восхищение, мамина хозяйственность и наша активная деятельность вокруг этого изобилия неожиданно меняет отношение хозяйки к своему урожаю. Она сердится, и говорит:
– Не надо их ентой палкой, пущай еще повисять, – берет лопату и уходит дальше копать свой горох.
Мы загружаем полную машину яблок, и, сказав «спасибо», уезжаем домой в некотором недоумении.
Восковая птица
В начале девяностых годов вместе с новыми сортами цветов и с доселе невиданными породами собак к нам пришли новые зарубежные фильмы. В полуподвальных помещениях жилых домов стали открываться видеосалоны, и, судя по сеансам, стало сразу отчетливо видно, что, не смотря на количество, их разнообразие не так уж и велико: в 17:00 – боевики, в 19:00 – ужасы, в 21:00 – эротика. Все три разновидности жанра были в новинку, и мы ходили на все подряд, было бы свободное время.
Первые просмотры фильмов ужасов вызывали настоящий страх, тем более, что транслировались они в темноте на обычном телевизоре, висящем под низким подвальным потолком с видеокассет очень плохого качества. Картинка на экране рябила красно-зелеными цветами, звук трещал, а пиратские переводы накладывались искаженным голосом поверх звуков самого фильма. Пытаясь продраться сквозь посторонние шумы и рябящее изображение, все напряженно вглядывались в экран, боясь пошевелиться. Если кто-то случайно громыхал стулом, остальные невольно подскакивали от царившего в воздухе напряжения.
Как-то раз мы сидели на одном из таких показов, и фильм уже подходил к концу. Главный герой, отстреливающийся от нечистой силы внутри полуразрушенного