Отпетые плутовки. Татьяна Полякова
зевнул Сашка. – Не бойся.
Минут через пять мы опять залезли в нору.
– Ты ко мне прижмись, дрожишь вся, – поучал Сашка. – Ноги сюда давай, вот так, сейчас согреешься и уснешь и ничего не будешь бояться.
От Сашки веяло жаром, как от печки, я потеснее прижалась к нему, он подоткнул мне куртку за спину, руки на моей спине так и остались. Свои я прижала к его груди и уткнулась носом в его плечо.
– Ты засыпаешь быстро, – пожаловалась я. Крысы не давали мне покоя.
– Ага, привычка.
– Слышишь, опять побежали.
– Глупости, просто сено шуршит. Не думай ты о них.
– Поговори со мной немного, может, я усну. Ты спать очень хочешь?
– Уснешь теперь, весь сон перебила.
– Ты не сердишься?
– Чего на тебя сердиться, – хмыкнул он и спросил: – Согрелась?
– Немного, – поежилась я.
Сашка обнял меня крепче, прижал к груди, а я замерла: рука его нырнула мне под свитер.
– Сашка, – испуганно сказала я, он шевельнулся, приподнялся на локте, тихо произнес:
– Красивая ты…
– Сашка, – еще больше испугалась я.
– Помолчи немного, ладно? – попросил он и стал меня целовать.
Я дрожала то ли от холода, то ли от страха, а он ласково говорил:
– Ты не бойся меня, не обижу.
Потом были звезды в дырявой крыше, разбросанная на сене одежда и острое, ни с чем не сравнимое ощущение счастья.
Пропел петух, я открыла глаза, сквозь щели в двери пробивалось солнышко. Я вспомнила прошедшую ночь и зажмурила глаза. Сашка рядом потянулся с хрустом, позвал:
– Машка, просыпайся, пора мотать отсюда, пенсионеры народ бойкий.
Я подняла голову, старательно избегая Сашкиного взгляда, испытывая неловкость, некстати вспомнив, что я замужем. Тут выяснилось, что я одета, это меня удивило.
– Моя работа, – улыбнулся Сашка. – Боялся, озябнешь. – Он съехал со стога вниз и подхватил меня. – Что, двигаем? – спросил весело.
– Какой у нас следующий пункт? – бойко поинтересовалась я.
– Конечный. Сегодня должны дойти.
К обеду солнце стало по-летнему жарким, мы устроились на пригорке и закусили остатками колбасы. Я разглядывала Сашку, вид его казался мне попеременно то бандитским, то безопасным.
– Сашка, – расхрабрилась я. – Ты из тюрьмы сбежал?
– Из тюрьмы? – поднял он брови. – А… Вроде того.
– Значит, ты от милиции скрываешься?
– Точно. Пятерка тебе за догадливость.
– А можно… – воодушевилась я, но он перебил:
– Нельзя. Честно, нельзя.
– А ты вообще кто?
– Как это?
– Ну, кто ты, что за человек? – Чужая бестолковость слегка раздражала, и я нахмурилась.
– А… да так, бегаю…
– Не всегда же ты бегал. Чем-то еще занимался?
– Да у меня все как-то бегать выходило. Машка, а тебя как в детстве дразнили? – раздвинув рот до ушей, вдруг спросил он.
– Лихоня, – растерялась я.
– Как-как?
– Ты же слышал, зачем спрашиваешь?
– Ладно,