Мать демонов. Всеволод Алферов
казалась матовой.
– Маску?
Дженна в ужасе поднесла руки к лицу, но нащупала лишь скулы, линию носа, губы. Разве только… кожа была холодной и удивительно твердой. За спиной раздалось хихиканье, но когда она обернулась, никого не увидела.
– Ну да, маску! – Рами улыбнулся ей. – Ты сегодня странная…
Шепотки за спиной, сдавленный смех. Из темноты проступали размытые силуэты. Они смеются над ней, поняла Дженна. Они смеются над ней, потому что она нацепила маску. Но зачем?
Женщина провела подушечками пальцев возле ушей, под подбородком – и подцепила жесткий край костяного лика. На затылке натянулись шнурки, что удерживали ее лицо на месте.
– Вот видишь, – сказал сын. – Зачем она тебе?
Гарран, Картхис и друзья мужа, любовники и слуги в доме – все они проступали из темноты, показывали на нее и смеялись, смеялись, смеялись…
Лицо Дженны отлетело прочь, и Рами расплылся в ухмылке.
Под маской не было ничего, лишь мутная дымка, в которой плавали два карих глаза.
Лицо Рами тоже расплывалось, подернулось рябью, сквозь него проступал другой лик: заострившийся, иссушенный хворью.
– Это ты, Картхис?! – воскликнула Дженна, но перед ней уже не было ни сына, ни мужа. Только запах эфирных масел еще пару мгновений витал в воздухе. Смех толпы перерос в дьявольский хохот.
– Картхис! – крикнула во тьму Дженна, но ветер унес ее голос прочь.
Как готовое родить лоно, как обещание поцелуя, в пустоте ее лица шевелились губы.
Дженне все чудилось, будто гости перешептываются у нее за спиной. За одетыми в витражи окнами солнце скатилась к самым крышам, залило красным мозаичные полы. Пламя факелов плясало на стенах, и тени тоже плясали: точно добрая сотня призраков устроила вокруг гостей хоровод. Дженна не смотрела под ноги. Казалось, она ступает по крови. Женщина как будто слышала хлюпанье шагов.
Ну довольно! Есть нечто поважнее заката, важнее приглушенных шепотков. За резными дверьми, на высоком троне из цельной глыбы гранита ждет наместник Царя Царей. Каждый год в день, когда Мертвый бог восстал и назвал себя повелителем царства теней, когда крестьяне начинают засевать поля – вельможи предстают перед наместником.
– Зачем? – спросила она Гаррана с вечера. Дженна не знала такого обычая.
Ильхат хмыкнул.
– Он пересчитает нас, как свиней. – Посерьезнев, он пояснил жене: – Мы обновляем клятвы верности Царю Царей. Если не он сам, то хоть наместник должен знать нас всех: самых близких друзей и слуг владыки.
Какая глупость. Но и что с того? Ей только то и важно, что Ильхат представит ее двору. Женщина ждала этого, добивалась много лун и вот теперь наместник рядом – а она едва находит силы на улыбку.
Они ждали долго, очень долго. Все скопом: чиновники, воины, землевладельцы – все сгрудились перед дверьми, как стадо одетых в шелка баранов. В приемном покое играла музыка и стояли столы с вином. И этот шепот. Он преследовал Дженну,