Интервью с Макиавелли. Леонид Пронский
лишившему его власти.
Почему не удержало власть Временное правительство в 1917 году?
Н.М.: Опора всякого государства – государь, с исчезновением которого народ и знать оказываются лицом к лицу в своей непримиримой ненависти и вражде друг к другу. В таких обстоятельствах новый государь учреждается по требованию либо народа, либо знати, в зависимости от того, кому первому представится случай. Знать, видя, что не может противостоять народу, возвышает кого-нибудь из своих и провозглашает его государем, чтобы за его спиной утолять свои вожделения. Так же и народ, видя, что не может сопротивляться знати, выдвигает кого-нибудь из своих, чтобы обрести в нем себе защиту (древние называли их «тираннами»).
В феврале-марте 1917 года народ в России был вооружен, озлоблен против царя и знати и имел множество способных вождей, давно ожидавших падения Николая и готовившихся к нему. Часть из них отбывала наказание в Сибири, а другая пребывала в эмиграции, действуя оттуда с помощью газет, листовок, брошюр и других средств подрыва власти. Среди последних находился и решительный вождь большевиков Владимир Ульянов (Ленин), застрявший к тому времени в Швейцарии. Но и без него способных кандидатов в тираны у народа было достаточно, что можно видеть уже из быстрого появления целой сети рабочих, крестьянских и солдатских Советов, возникших, как грибы после дождя, уже в начале марта по всей России. Действуя решительно и смело, народные депутаты и вожди смогли созвать первое Всероссийское совещание своих делегатов уже к концу марта 1917 года, а к началу июня они провели уже и свой первый Всероссийский съезд.
Напротив, знать, привыкшая к тайным заговорам за спиной царя и безопасной болтовне в Думе, была не готова к войне за власть. С началом бунта в столице 23 февраля солдаты 100-тысячного Петроградского гарнизона уже на третий день отказались стрелять в народ, вышли из подчинения офицерам и командующему округом генералу Хабалову и высыпали из казарм на улицы с красными флагами и пением «Марсельезы». Отсутствие Николая в столице не позволило ему принимать быстрые решения, и его правительство действовало замедленно и вяло. «Дайте мне власть, – говорил 25 февраля Родзянко, – и я расстреляю, но в два дня все будет спокойно и будет хлеб». Это было бахвальством. И уже через два дня генерал Хабалов заперся с небольшим отрядом в крепости Адмиралтейства, а народ разгромил Арсенал и получил в свои руки оружие, с помощью которого быстро разогнал всю столичную полицию, пытавшуюся водворить порядок. «Зверь вышел из клетки, – писал об этих днях депутат-монархист Шульгин, – но этот зверь был, увы, – Его Величество русский Народ». Лишенное поддержки полиции, царское правительство во главе с князем Голицыным, который, по его же словам, «больше любил и понимал лошадей, чем людей», просто разошлось по домам.
Всякая власть в городе исчезла.
Извещенный по телефону