Доченька от бывшего. Нарисую новую жизнь. Виктория Вишневская
всё нормально, – делает шаг назад, потупив взгляд. – Спасибо, мы пойдём.
Опять отдаляется, уже машинально держа дистанцию. Но так просто её не отпускаю.
Какой-то больной порыв, но моя рука ложится на её холодную румяную щёку.
– Гордей, перестань, – решительно заявляет Настёна. Та самая, которая звонила мне ночами и плакала в трубку, говоря, что не может уснуть без меня. А потом смеялась от сказанной же глупости.
Резко отдёргиваю ладонь.
– Не знаю, что на меня нашло, – цежу сквозь зубы.
Нет, знаю. Чувства старые открылись, вырвались из-под замка.
– Кажется, мы договорились с тобой обо всём, когда разговаривали в последний раз…
Наш последний разговор – отдельная тема. Мы просто сели и поговорили. Без истерик, без метаний посуды. Настя только молча слушала, а потом плакала, поджимая губы. Говорила, что понимает меня, но ненавидит. За то, что разрываю с ней отношения из-за Катиного ребёнка.
Сошлись на одном – не отравляем друг другу жизнь.
– Да, – короткий кивок.
Смотрю на ребёнка у неё на плече. Он для меня – как отрезвляющая и острая пощёчина. Не делает больно, но останавливает. Говорит, что эта девушка принадлежит теперь другому. И я рушу чужую семью, как однажды Катя разрушила нашу. Несостоявшуюся, но такую желанную.
Млять, хочется врезать самому себе.
– О, Настюш!
От мужского голос меня коробит.
Настюша.
Аж рычать хочется.
По тротуару быстрым шагом идёт молодой парень. С пакетом в руках. Не сразу замечает меня, поэтому подходит к девушке и бьёт себя по губам, когда видит спящую малышку.
– Блин, прости, я не подумал.
– Ничего, – мотает головой. – Знаешь же, что она та ещё соня…
Сонечка. Милое имя.
Мы как-то говорили с ней о детях. Она честно призналась, что ещё не готова и о материнстве даже не задумывалась. Я понимал – она и сама была тем ещё ребёнком. Ярким, с игривостью в глазах.
И о моей проблеме мы в курсе.
И имена детей… никогда не обсуждались.
А тут… Теплое такое, сказанное с любовью.
– Да-да, – осознаёт парень и вдруг наклоняется, целуя девушку в щёчку.
Вскипаю за секунду.
Настя теряется, а он продолжает:
– А вы чего гуляете так поздно?
Спрашивает и взгляд переводит на меня.
Обычный парень. Старше Покровской на несколько лет. Неожиданно меняется в лице, заметив мои плотно сжатые челюсти и раздувающиеся от гнева ноздри.
Я взбешён.
– У тебя какие-то проблемы? – спрашивает серьёзнее у Покровской.
И кто он такой? Её жених?
Да, он.
Обнимает её…
– Нет, всё хорошо, – мило улыбается ему.
Эта улыбка предназначена не мне. ЕМУ.
– Этот человек мне помог. Я тебе потом расскажу. Пойдём? Ты с работы, устал, наверное, – продолжает ласкать слух своим заботливым голосом.
Он кивает.
Поворачиваются, чтобы уйти, но перед этим Покровская кидает мне:
– Доброй ночи,