В плену у травмы. Как подружиться со своим тяжелым прошлым и обрести счастливую жизнь. Марина Сойта
Я сижу, оглушенная этим предложением, и пытаюсь понять свои чувства.
Чего я хочу? Написать экспертную работу на тему посттравматического стресса? Это кажется мне малодушием – говорить о диагнозе, который стоит у меня самой, и не затрагивать свою жизнь.
Написать книгу исключительно о себе? Это кажется мне еще более сложной задачей, ведь мой профессиональный опыт является ключом ко многим загадкам моей истории.
И я задаю себе еще один вопрос, переламывающий ход событий: а что, если просто попробовать? Что, если не терзать себя размышлениями, начать писать и посмотреть, что получится?
Я открываю ноутбук, пару мгновений бессмысленно смотрю в пустой экран, а затем мои пальцы начинают бегать по клавишам. У меня возникает ощущение, что я готовилась к этому всю жизнь, – и постепенно меня затягивает в мир слов, чувств, воспоминаний, слез, горечи принятия прошлого и ясности осмысления настоящего.
Работая над книгой, я провела реконструкцию своего детства. Для этого я использовала практически все доступные мне источники – я связалась с теми, кто был рядом с нашей семьей в 1990-е (с теми, кто был готов со мной поговорить; удивительно, но в конце концов в список этих людей вошла даже моя мама).
Параллельно я читала научные статьи и книги по работе с ПТСР и травмой, руководства и рекомендации по лечению КПТСР, книги по работе с диссоциацией, искала новые исследования, проходила обучения у лидеров мирового психотерапевтического сообщества, плодотворно работала со своими клиентами, обсуждала мысли и чувства со своим психиатром.
Я поняла, что могу создать что-то действительно необычное: книгу, в которой я расскажу свою историю, – историю травмы, историю изменений, историю исцеления. И это будет взгляд как снаружи, так и изнутри – взгляд профессионала и пациента одновременно.
Я надеюсь, что этот взгляд сможет подарить моим коллегам свежее прочтение вопросов, связанных с комплексной травмой. Я также надеюсь, что он сможет подарить моим читателям надежду на исцеление – каждому из вас, с чем бы вам ни пришлось столкнуться в своей жизни.
И если ваши травмы кажутся вам незначительными, если вы сомневаетесь в своей реальности и часто говорите себе: «Другим людям было гораздо хуже, чем мне», мне хочется верить, что вы позволите себе встретиться со своей личной историей, как бы она ни выглядела в сравнении с другими, и признаете ее влияние на вас, не обесценивая свои переживания.
Я надеюсь, что каждый из вас найдет здесь что-то важное для себя.
В этой книге две параллельные линии: одна связана с последними научными открытиями в области работы с травмой, а другая – с моей историей. Они параллельны, но переплетены – я стараюсь связать научные факты с яркими иллюстрациями из своей жизни, чтобы наглядно показать вам то, как именно могут выглядеть проявления травмы и особенности работы с ней.
В своем блоге я никогда не затрагивала тему своего диагноза. Мои подписчики не осведомлены о множестве обстоятельств моей жизни и моего детства. Сначала я думала, что это связано с психотерапевтической этикой, ведь мой блог позиционирует меня как профессионала. Но мои размышления об этике становились все более гибкими, я давно поняла, что являюсь приверженцем концепции «сначала человек, потом психолог», однако тема истории моего детства и моей юности продолжала тонуть в молчании.
Изредка я делилась некоторыми фактами о себе. Вот я играю на скрипке. Вот я катаюсь на горных лыжах. Вот я и моя сестра, мы не дружили в детстве, точка, никаких «почему так вышло?». Вот я на Камчатке, где я выросла.
Я с готовностью проявляла уязвимость, когда потеряла дедушку с бабушкой. Когда сталкивалась с неудачами и трудностями в жизни здесь и сейчас. Но мое детство оставалось запретной темой, которую мне удавалось весьма изящно избегать.
Есть кое-что, чем я делилась с клиентами, когда мы близко касались темы суицида. В некоторых случаях мне казалось неправильным умалчивать, что я знакома с этим не понаслышке. Но есть вещи, о которых я не говорила никому, несмотря на то, что с расширением практики и увеличением опыта я все более искренне начала считать самораскрытие прекрасным инструментом в терапевтической работе.
Как говорить о том, что привычно находится под запретом? Мысль о возможности поделиться своей историей все еще наполняет меня стыдом – не потому, что вы услышите ее, нет. Этот стыд не перед вами…
Этот стыд, связанный с призраками прошлого, до сих пор обжигает меня так, как лед порой обжигает прикоснувшуюся к нему руку. Но я хочу высказаться. Я хочу заглянуть глубоко в свое сердце и рассказать вам о том, что долгое время было запечатано непоколебимым безмолвием, – считайте эту книгу манифестом уязвимости.
В травме нет слов.
Молчание травмы выжигает нашу аутентичность, подобно пламени.
Оно превращают нашу жизнь в пустыню, полную миражей, в существование которых мы одержимо пытаемся поверить.
Эти миражи – фасады, которые мы строим, чтобы казаться нормальными. Красивые, жизнелюбивые, яркие, сочные картины идеальной, безупречной жизни, которые мы рисуем