Особое мнение. Филип К. Дик
опустилась на подлокотник кресла и подняла взгляд к потолку, словно вычисляя что-то в уме.
– В каком возрасте Дэвид Унгер поступил на военную службу?
– В пятнадцать… или в шестнадцать.
– А каждому поступающему на службу присваивают личный номер, так?
– Да, верно. И что из этого?
– Возможно, я ошибаюсь, однако, согласно моим подсчетам… – Умолкнув, Эвелин снова подняла взгляд к потолку. – Согласно моим подсчетам, Унгер явится за личным номером со дня на день. Очередь этого номера может подойти хоть завтра, хоть послезавтра, смотря по числу добровольцев.
На лице Паттерсона отразилась странная задумчивость.
– Унгер уже живет среди нас… пятнадцатилетним мальчишкой. Унгер-юноша и Унгер-старик, одряхлевший ветеран грядущей войны… и оба они в данный момент живы!
Эвелин содрогнулась.
– Даже жуть берет. А если они случайно столкнутся нос к носу? Ничем не похожие один на другого…
В воображении Паттерсона тут же возник ясноглазый парнишка пятнадцати лет от роду. Рвущийся в бой. Готовый с идеалистическим воодушевлением сеять смерть в рядах гуселапых и воронья. Возможно, в эту минуту юный Унгер уже упруго, решительно шагал к призывному пункту… и в то же самое время одноглазый калека, древний старик, Унгер, проживший на свете восемьдесят девять крайне нелегких лет, неуверенно ковылял от больничной палаты к скамейке в парке, всей тяжестью опираясь на трость, надтреснуто, жалобно заговаривая со всяким, кто не откажется его выслушать!
– Тогда надо держать ухо востро, – сказал Паттерсон вслух. – Договоритесь с кем-нибудь из военных: пусть сообщат нам, когда до этого номера дойдет очередь. Когда Унгер явится получить его.
– Пожалуй, мысль неплоха, – согласно кивнула Эвелин. – Возможно, стоит запросить на него данные из Департамента учета населения. Быть может, нам удастся отыскать…
Но тут она осеклась на полуслове. Входная дверь бесшумно распахнулась, и на пороге, опершись на дверную ручку, подслеповато щуря воспаленные глаза в неярком свете, возник Эдвин Ле Марр. Оглядевшись, он шумно, прерывисто перевел дух и вошел в комнату.
– Вейчел, мне нужно с вами поговорить.
– В чем дело? – насторожился Паттерсон. – Что случилось?
Ле Марр полоснул Эвелин взглядом, исполненным жгучей ненависти.
– Он отыскал, что хотел. Я так и знал… знал заранее: как только ему пришлют пленку с результатами анализа, он…
– Кто «он»? Ганнет? – цепенея от страха, выдохнул Паттерсон. – Что отыскал?
– Переломный момент. Болтовню старика о конвое из пяти кораблей. С горючим для флота гуселапых. Двигавшемся к линии фронта без сопровождения. По словам Унгера, наши разведчики его проморгали, а вот, зная о нем наперед…
Поперхнувшись от волнения, Ле Марр умолк, сипло закашлялся, захрипел и лишь с великим трудом сумел взять себя в руки.
– А вот, зная о нем наперед, мы смогли бы его уничтожить.
– Понятно, – откликнулся Паттерсон. – И склонить чашу