Задушевная математика. Иван Алексеевич Макаров
ведь это только когда с улицы заходишь противно, а стоит немного выпить – и привыкаешь. Будто все так и надо.
И все равно он этого не очень любил: как-то все жадно и напоказ. Оскорбляло эстетический вкус. Да, и просто по-человечески…
И он гулял по улицам своего маленького городка. Пил, гулял, смотрел то в небо, то под ноги…
Или к Лизе ходил. К натурщице…
Счастливая она была баба. В смысле душевных качеств и устроения.
Красивая, умная, не злая… И даже «с образованием». До того, как пойти в натурщицы, она успела в Казани университет кончить. Исторический факультет.
Но ни красота, ни ум, ни образование, ни работа натурщицей не мешали ей оставаться живой и простой.
Еще она сына растила. Поэтому Тюленев чаще всего приходил к ней поздно. Когда ребенок уже спит.
Он ее любил, он ее лепил…
Лиза, Лиза…Что же прежде? Любил или лепил?
С одной стороны, конечно, главнее профессиональное. Он же художник, скульптор.
Но как можно лепить и не любить? Никак. Значит, сначала любил?
Ой, бред…
Кутерьма, философия…
И когда же я наконец перестану «думать» !..
Хотя Пергаметово был родной город Тюленева, знакомых у него там немного было. Просто прописан был там, а жил, главный образом в столице или в тех населенных пунктах, куда заносила его творческая работа.
Он и теперь по делу приехал. Нужно было сделать заграничный паспорт. Пока деньги не кончились, хотелось еще где-нибудь «на стране далече» погулять…
6
Вечером на площади возле торговых рядов Тюленев нечаянно познакомился с одним «ветераном».
Просто пожилым человеком Георгием Владимировичем. Он, оказывается, не только бабушку, но и прабабушку его помнил: «Такая гордая была старуха… Всех коммунистов далеко-далеко посылала, в церковь ходила, и ничего ей, представьте, не сделали… Как будто боялись…»
– Я тоже стараюсь в церковь ходить… Не всегда получается, но я стараюсь…
Тюленев позвал его в маленькую забегаловку возле городского театра:
– Здесь хорошо, здесь музыки нет…
Заказал вермут, коньяк, лимоны, шпроты и пельмени со сметаной.
Выпили раз, выпили два… Тюленев поневоле начал хвастать:
– Да, я тоже в церковь стараюсь ходить… А вообще-то я художник, скульптор… Я и вам, ветеранам, памятник сделал… То есть, не вам, конечно… Другим, тем, которые еще раньше вас были… Тому поколению… Поза-поза-прошлому…
Он чувствовал, что не совсем то говорит, что нужно, помолчал, спросил еще раз про прабабку и про прабабкиного мужа, про прапрадеда, но его Георгий Владимирович не помнил…
Тюленев еще выпил и снова свернул на свое.
Сказано ведь у Сираха: «ремесленник молится об успехе художества своего»… Вот и он ни о чем другом ни молиться, ни думать не мог:
– Да, вот в Овражном памятник сделал… Знаете, где Овражное? Деньги получил… Хорошо…
7
В Пергаментово был небольшой, но с древними и славными традициями заводик.