Задушевная математика. Иван Алексеевич Макаров
стеклянную пепельницу, женские босоножки, некогда белые, теперь серые, тонкие сверла в промасленной бумаге.
А в деревянных рядах: редька, редис, махорка…
Дорогой председатель! Что мне купить на следующем базаре? Денег у меня, правда, немного…
3
Дорогой председатель! Говорят, ничто ничему не тождественно, но если тождества нет, и мы его выдумали, то как же тогда классовая борьба и все другое, что делает жизнь индивидуума общественно значимой и полнокровной. И даже немного загадочной?
4
Утенки за утками, как народы идут за вождями.
Хочется мудрости и добродетели, а не одного только всесветского маскарада-парадокса.
Ты, председатель, владеешь своими и даже чужими чувствами, иероглифами на рисовой бумаге пишешь, чтоб ни женщины, ни солдаты не забывали вить веревки, которыми зеленый дракон будет связан.
Я дешевые сигареты курю, но все дни мои, как праздники, и даже, случается, воображаю себя царем. Иногда вижу это во сне. Очень беспокойный сон. Настоящая административная каторга. Начинается так:
Я говорю: «Хочу быть царь»
Она отвечает: «Будь»
Тогда я сам себя спрашиваю: «Ну, хорошо, царь. А зачем царь? Кому царь? Почему царь?»
Я пиво пью, и женщин обманываю, но тебя, председатель, я никогда не смогу обмануть.
Все взаимоустроенно и связано на свете. Одно к другому восходит, и выходит одно их другого, как суставы бамбука. Но знает ли кто путь истинной добродетели?
Дорогой председатель! Твои портреты на улицах и площадях носят с песнями, я сам видел в кино, и страшатся самый маленький твой портрет уронить во прах.
А у нас безумные дети лица сажей один другому мажут
Дорогой председатель!
Я не хочу быть царем. Мне и этого было бы мало. Мне надо быть в то же время еще и отверженным, и нищим и дервишем. Я всеми хочу быть.
Но для этого надо быть, как ты… А это разве возможно?
Дорогой председатель! Есть ли где без шипов роза?
5
Немного о себе.
Я один, 1, один прописью, один.
Сильный дождь немного разогнал забулдыг у палатки, оставшиеся быстро прошли, получив свое пиво, и я остался один…
Дождь кончился. Я шел по улице. Один.
Демонстрация. Флаги, плакаты, выкрики с мест, хрип мегафонов. Я искал кого-то в толпе. Не было никого. Во всей толпе никого. Один.
Напившись крови, комар улетел, и я остался один в темноте комнаты. Громко шли часы, сердце работало трудно, устало.
Вчера она была у меня. Говорила, что одна, плакала, жаловалась, как плохо одной.
– Я одна, – повторяла она, – понимаешь, одна!
Утром я ей сказал:
– Люся, вступи в ДС или куда-нибудь, найдешь себе товарища по партии…
Дорогой председатель!..
6
Вероятно, на самом деле, очень немногие люди терзаются тайнами жизни. Даже обреченные на свой подвиг исследователи вскорости спешат вернуться к чему-нибудь мирному и конкретному вроде антропологии или