В закрытом гарнизоне. Валерий Ковалев
забубнил он в следующую секунду, приложив к шапке руку.
– Два наряда, – растопырил перед ним помощник пальцы, и, стянув с рук перчатки, монолитно двинулся к темнеющему справа высокому проему.
За ним, в фиолете ночного освещения, теряясь вдали, матово светился широкий проход, по обеим сторонам которого высились в два яруса койки, со стоящими перед ними банками*, увенчанными аккуратными квадратами сложенных поверху матросских роб.
– Хр-р-р, – разноголосо витало в воздухе.
Дойдя до второго проема кубрика, за которым виднелась длинная кишка коридора, помощник удовлетворенно хмыкнул, сделал оверштаг* и пошагал обратно.
У тумбочки, рядом с дневальным, уже в в робе и тапках, стоял взъерошенный строевой старшина Юркин и хмуро взирал на помощника.
– Качественно спите, вместе с дневальным, – наклонился к нему помощник и перевел взгляд на висящую вверху радиоточку.
Там что-то щелкнуло, захрипело, и в помещении возникли звуки метронома.
– Подъем – бросил помощник старшине с последним, и тот кивнул застывшему рядом дневальному.
– Подъем! Команде вставать!! – по петушиному заголосил матрос, а радиоточка разродилась Гимном.
Союз нерушимый республик свободных,
Сплотила навеки великая Русь!
Да здравствует созданный волей народов
Единый, могучий Советский Союз!
решительно пели мужские и женские голоса, и им вторили скрип и пляска железных коек.
Спавшие на верхних ярусах отбрасывали одеяла на спинки и ловко сигали вниз, после чего, сунув ноги в тапки рысили к банкам* и лихорадочно напяливали на себя робы, на нижних сонно ворочались, бурчали и непотребно лаялись.
– Команде приготовиться к утренней физзарядке! Форма одежды в робах и шапках! – сипло проорал Юркин и сделал движение в сторону коек.
– Стоять, – осадил его помощник и стал засекать время.
Через пять минут, зевая и почесываясь, четыре десятка здоровых лбов, переминаясь с ноги на ногу, стояли выстроенные вдоль коек.
– Веди, – милостиво кивнул старшине помощник, Юркин грозно рыкнул, и вся команда, во главе с ним, дружно загремела сапогами к выходу.
Впрочем, не вся.
На нижних к проходу койках, размеренно сопя носами, мирно почивали укутанные в казенные одеяла, пять тел.
– Гм-м, – пожевал губами помощник, потом вздохнул и направился от тумбочки в ту сторону.
Далее его рука сделала мускульное усилие, и первое, с матрацем тело, с грохотом полетело на проход. То же поочередно было проделано с остальными, после чего офицер отмахнул летающий вокруг него пух, стряхнул пальцами с ворота шинели какие-то пылинки и, с чувством выполненного долга, неторопливо обернулся.
Последний любитель сна, на ходу вскочив в робу, и зажав подмышкой ботинки, резво галопировал к двери, развивая похвальное ускорение.
– Годки, мать вашу, – проводил его взглядом рысьих глаз помощник