«Доверяй, но проверяй!» Уроки русского для Рейгана. Мои воспоминания. Сюзанна Масси
явилось прямым вызовом политике разрядки и стало анафемой для Киссинджера (в то время государственного секретаря) и всех консерваторов2. Я приняла приглашение произнести речь и изложить свою точку зрения на этот вопрос в Клубе женщин-демократок, а также связаться с сенатором Скупом Джексоном, что и выполнила. Он пригласил меня в свой офис и во время разговора спросил, а не зашел ли он слишком далеко со своей поправкой. Я сказала, что нет. Эта первая встреча стала началом нашей с ним дружбы, продолжавшейся до самой его смерти в 1983 году.
Так в 1974 году состоялась моя первая политическая речь в Клубе женщин-демократок, а представили меня сенатор Джексон и секретарь фракции большинства в Конгрессе Джон Брадемас. Назвав ее «Не может быть разрядки без человеческого лица», я выступала против политики разрядки в отношении Советского Союза, пока там продолжается нарушение прав человека. Среди присутствовавших был и Хельмут Зонненфельдт3, которого прозвали «Киссинджером Киссинджера» и который твердо выступал против поправки Джексона. Чтобы лучше обосновать свои аргументы, я решила добиваться беседы с ним и в конце концов была приглашена в его просторный кабинет в Олд-икзекьютив-офис-билдинг*. В разговоре он вновь продолжил перечислять мне достоинства политики разрядки. Одна из фраз, которую он использовал, отпечаталась в моей памяти: «Мы строим такие сети из торговых связей, которые будут удерживать их от попыток уйти вправо или влево, и пока мы строим такие сети торговли, вашим друзьям и всем остальным людям в СССР придется терпеть самые жестокие удары кнута (он сказал это слово по-русски), которые может им наносить система».
Услышав это слово, произнесенное в стенах правительственного здания, я была буквально поражена. Когда он закончил, я ответила ему ледяным тоном:
– Мистер Зонненфельдт, ваша политика, быть может, и замечательная, но на нее можно ответить старой русской пословицей «Сколько волка ни корми, он все в лес смотрит».
– Абсурд! – воскликнул он в ответ.
Так прошли мои первые дни в Вашингтоне.
Борьба за то, чтобы вновь получить визу, продолжалась одиннадцать лет. Все это время я и мои друзья не могли общаться. Цензоры вскрывали все письма или конфисковывали их. Не было возможности звонить по телефону. Но то, что мы оказались совершенно оторваны друг от друга, словно находились на разных планетах, лишь углубило наши дружеские отношения и сделало их поистине драгоценными. В эти долгие годы я называла себя отказницей наоборот и продолжала искать помощи в возвращении мне визы. Я была уверена в том, что если мне удастся дать знать о моем деле высокопоставленным советским официальным лицам, то я своего добьюсь. Но как до них добраться? Я попыталась сделать это через Государственный департамент. Вообще-то меня там согласились принять только потому, что я имела исключительно сильные рекомендательные письма от Дороти (Дики)
Бывший советский диссидент Натан Щаранский в 2004 году в своей книге «Защита демократии» (
Старший сотрудник Совета по национальной безопасности в 1969—1974 годах, затем советник Госдепартамента, известный своей философской приверженностью Генри Киссинджеру и имевший на того влияние, архитектор внешней политики в администрациях Никсона и Форда.