Не делай больно. Алёна Град
смотрела, как он удаляется, и новая порция неприятного, тревожного осадка появилась в ней.
Но почему Егор так себя повел? Он поддерживает Полину, это понятно. Но почему он поддерживает ее так, будто Маша и правда виновата? Она все-таки решилась позвонить ему перед встречей с Сережей, ей тоже нужна была поддержка, помощь, одобрение. Егор сказал, что это хорошая идея, когда Маша рассказала свой план, но что-то в его голосе, в его словах, было иное, отчужденное. Или Маше уже просто все кажется? Но они договорились встретиться вечером, и это успокаивало ее. Они поговорят, и все встанет на свои места.
Маша открыла дверь. Егор ей улыбнулся и прошел внутрь.
Он оглядел ее: несмотря ни на что она выглядела не так уж плохо. Грусть и слабость бросались в глаза, но это ей даже шло. Убранные в хвост волосы; ненавязчиво, освежающе подкрашенные глаза и губы; серая футболка и серые джинсовые шорты, соблазнительно открывающие ее стройные ножки; на тонких запястьях множество серебряных и кожаных браслетов с вставками из белых и цветных камней, и парфюм, такой же ненавязчивый, как и все в ней, такой же легкий, как и она сама, такой же свежий. Эта ее свежесть притягивала его, но и раздражала.
– Ты рано. Посидишь в гостиной, или в моей комнате? – она с милой улыбкой глядела на него снизу вверх ввиду ее невысокого роста и высокого роста Егора.
– Я посижу в гостиной.
Маша проводила его, он присел на мягкий, оббитый шоколадного цвета приятной на ощупь материей, диван и взял в руки журнал, лежавший на стеклянном столике.
Когда она ушла, то Егор огляделся. Тяжелые темно-синие портьеры, огромный телевизор, плеер с мощными колонками, причудливые вазы в стенном шкафу, пушистый телесного цвета ковер, два кресла помимо дивана, такие же коричневые и мягкие, на потолке, белом, нарядном, висела не менее нарядная люстра. В комнате пахло чистящим средством.
Егор углубился в чтение журнала, довольно скучного, посвященного бизнесу. Его отец тоже любил такие журналы, но Егор их терпеть не мог. Наконец, в комнату вошли: Маша и мощный грозный мужчина.
– Папа, это Егор, мой друг, Егор – это мой папа, Юрий Алексеевич.
Егор вскочил и протянул руку.
– Очень приятно, Юрий Алексеевич, – он вежливо улыбнулся.
– Что ж, приятно, приятно, – пробурчал тот и, оглядев юношу, вышел.
– Не обращай внимания на него, – предупредила Маша. – Я скоро. Нам с мамой осталось нарезать салат.
– Да конечно, не торопись, – успокоил Егор, вновь усевшись.
Он кинул взгляд на портфель, который оставил в кресле папа Маши, тонкий, блестящий, аккуратный.
Вскоре папа вернулся, открыв этот самый портфель, достав бумаги, чтобы изучить их, пока девочки готовят. Он уселся рядом с Егором, разложив их на стеклянном столике.
– Так значит, ты друг Маши? – вдруг спросил он, не отрываясь от бумаг.
– Так точно, – охотно отозвался Егор.
– И ты один из тех, кто подталкивает ее на неправильные поступки? –