Признанию взамен. Елена Поддубская
я хотела сказать к мужу, − поправилась Анна после осечки.
Тамара Николаевна сделал паузу, внимательно осмотрела покрасневшую дочь и вздохнула, незлобно передразнивая:
− «Оставь, мама, эти разговоры». Эх, Анечка, Анечка. Смотри хоть на этот раз не вляпайся, чтобы не отвечать. − Она видела перед собой всё ту же молоденькую дочечку, какой когда-то пробовала рассказывать правду про жизнь. На деле же рядом была взрослая женщина, повидавшая жизнь и хлебнувшая разного горя.
− Не придётся отвечать, − сказала Анна решительно, − не за что будет. И в омут головой, мама, я больше не нырну. Одного раза было достаточно.
− Двух, − напомнила мать. – В первый раз он тебя предал тогда, после выпускного.
− Тем более, − ответила Анна, не столько соглашаясь, сколько из желания прекратить разговор.
7
Говорят, что первый ребёнок в семье – самый желанный, а последний – самый любимый. В семье Новиковых всё было не так. Первую дочь мать родила, не планируя, но чётко понимая, что это поможет удерживать мужа. Александр и сегодня-то был немногословен, а тогда, в сентябре 1983 года, когда молодые впервые встретились на математическом факультете МГУ, он явно комплексовал перед бойкими и моднящимися одногодками, шустрым, спортивными, в замшевых пиджаках и сорочках с погонами. На девушку, спросившую можно ли сесть с ним на лекции рядом, Александр почти не взглянул и разговаривать с собой не позволил. «Не для болтовни я здесь», − пояснил он ей сразу. «Конечно-конечно, Саша. Извини, пожалуйста», − тут же согласилась Людмила, это была она, и действительно больше с разговорами не приставала. Однако, делясь с матерью новостями, выдала новому знакомому вполне «положительную» характеристику.
− Есть у нас в группе парень, Саша. Внешне приятный, с хорошим почерком, по всему видно, что умный. Правда, я его не всегда понимаю: он просит звать его только по фамилии. Необузданный, похоже. − Людмила сделала знак глазами, поясняющий странность парня.
− И слава богу, что так. Хуже было бы, если бы пришлось скидывать кого-то с седла, − ответила Раиса Степановна неожиданно одобряюще. Людмила улыбнулась:
− Кроме меня в группе ещё три девочки, но ты бы их видела…
− Сдались они мне, смотреть, − отрезала мать. − По мне любая баба – потенциальная угроза. Ноги-то у всех из одного места растут. Девицы, чтобы подцепить себе «с хорошим почерком», ни перед чем не остановятся.
− А я?
− Что ты?
− Мне перед чем остановиться нужно? − Задавая вопрос, дочь не боялась получить даже самый откровенный ответ. Они с мамой всегда понимали друг друга.
− Тебе? − мать придирчиво всмотрелась. Нос дочери, прямой, с широкими крыльями, на которых гнездились чёрные точки забитых пор, и жирная лоснящаяся кожа напоминали невызревший крыжовник. Да ещё губы, узкие и бесцветные, и глаза выразительные, но с таким скользящим взглядом, что трудно заподозрить в хваткости. Да волосы на прямой пробор, затянутые сзади хвостом. Одним словом, зажечь мужика нечем. − Тебе, Людочка,