Гамлет. Уильям Шекспир
с сыном.
Пусть с глазу на глаз выспросит его.
Коль вы не прочь, попробую подслушать.
Не дастся он и ей, тогда конец:
Ссылайте в Англию, сажайте в крепость, –
По выбору.
КОРОЛЬ:
Идея хороша.
Сильней безумец – зорче сторожа.
(Уходят.)
Зал в замке. Входят Гамлет и два-три актера.
ГАМЛЕТ:
Читайте, будьте добры, этот монолог, как я показал, легко и отчетливо. А станете витийствовать да гримасничать, как многие из ваших, – уж лучше бы мои стихи читал уличный глашатай. И не очень пилите воздух руками, этак вот, все приемы хороши в меру. Как раз в потоке, буре, так сказать, в вихре страсти и надо учиться выдержке, она все соразмерит. С души воротит слушать, как здоровенный малый, башка в парике, рвет страсть в клочки, в сущие ошметки, оглушает дешевую публику, которой по уму разве что пантомима без смысла да галдеж. Я бы выпорол такого детину, страшилище балаганное. Это ж Ирода переиродить. Пожалуйста, постарайтесь без этого.
1-й АКТЕР:
Обещаю, ваше высочество.
ГАМЛЕТ:
Но и квёлым быть не надо. Следуйте внутреннему зову, умный инстинкт подскажет. Согласуйте действие со словом, слово с действием, и тут следите особо, чтоб не перейти грань естества. Ведь всякое «чересчур» – это отход от предназначения театра, конечная цель которого, от начал и поныне, была и есть – держать, как говорится, зеркало перед природой. Показывать чистоте – ее истинные черты, грязи – ее подлинный вид, а возрасту и плоти любого из времен – верный отпечаток: состояние и тела, и здоровья века. Так что, тут переборщи или не добери, – недалеких-то умом повеселишь, но непременно огорчишь знающего, а мнение одного такого должно перевешивать в ваших глазах целый театр, набитый прочей публикой. Ох, видывал и слыхал я актеров, даже расхваленных, кто, грех сказать, ни молвить по-христиански не мог, ни ступить, – ни крещеный, ни язычник, вообще нелюдь. Так пыжится и ревет, что подумаешь: какой-то подмастерье природы слепил человека, да и халтурно, до того гнусным представлен вот такими род человеческий.
1-й АКТЕР:
Надеюсь, мы у себя это, в меру сил, исправили.
ГАМЛЕТ:
Исправьте до конца. И кто играет дураков – пусть не добавляют слов от себя сверх написанного в роли. Есть такие: сами начинают расхохатывать, чтоб зрители, у кого в голове пусто, подхватили, и как раз, когда публике бы вдуматься в какой-нибудь важный момент пьесы. Свинство это, и показывает все грошовое честолюбье любителей такого шутовства. Идите, готовьтесь.
(1-й Актер уходит. Входят Полоний, Розенкранц и Гильденстерн.)
Ну что, ваша милость, пожелал король слушать это твореньице?
ПОЛОНИЙ:
И королева тоже, и поскорее.
ГАМЛЕТ:
Прикажите артистам поторапливаться.
(Полоний уходит.)
Вы, оба, не поможете ему?
РОЗЕНКРАНЦ, ГИЛЬДЕНСТЕРН:
Охотно, принц.
(Уходят.)
ГАМЛЕТ:
Эй, где ты там, Гораций!
(Входит Горацио.)
ГОРАЦИО:
Здесь, добрый принц, всегда готов служить.
ГАМЛЕТ:
Горацио,