Чувство вины – не самое приятное чувство. Все в твоих руках. Ольга Тараскина
свой рассказ жестами. Оказалось, что такое поведение по правилам лагеря (или по мнению воспитательницы) было недопустимо, и меня наказали. В одной комбинации (в то время под платьем носили такие дневные шелковые сорочки) воспитательница вывела меня на улицу и заставила там стоять какое-то время, причем прямо под окнами комнаты, где жили мальчишки. Для меня это наказание было страшнее страшного. С самых ранних лет у меня было чрезмерное чувство стыда по отношению к наготе. Я готова была сквозь землю провалиться из-за того, что оказалась на улице полуголая, в одном нижнем белье. Но сейчас речь даже не о том, какой стыд и дискомфорт я испытала, стоя там. А о том…
Вот только прежде, чем продолжить, сделаю небольшое отступление. О критическом мышлении. Достаточно модный сейчас термин. Что же он означает? Способность анализировать происходящее, отделять объективное от субъективного (неоспоримый факт от чьего-то мнения), сомневаться и проверять, а не «брать все на веру». В «глубоком» детстве эта способность еще не развита. Дети пока не знают, «что такое хорошо и что такое плохо», и опираются на мнение взрослых (вспомни стих Владимира Маяковского про крошку сына, что пришел к отцу). И на их реакцию. Если сделал шаг влево и получил оплеуху, значит, поступил плохо. Считается, что активно критическое мышление формируется в дошкольном – младшем школьном возрасте. Но здесь все очень индивидуально. Зависит и от способностей ребенка, и от методов воспитания, которым его подвергают. Кто-то давит своих детей авторитетом, а кто-то помогает разбираться и понимать. Кстати, на стиль воспитания накладывают свой отпечаток «времена и эпохи», действующий менталитет. Бесспорно, что со временем воспитательный процесс становится мягче. Все-таки с психологией сейчас хоть коротко, но многие имеют знакомство. И нынешних детей воспитывают не в такой степени авторитарно, как воспитывали их родителей и тем более их бабушек и дедушек. То бишь нас. Но не буду говорить за всех. Про себя же скажу, что мне доставалось. И в угол ставили, и ремнем били (причем, извини за подробности, по голой жопе). И все это в глубоко дошкольном возрасте. За что? В чем я была виновата? История об этом умалчивает. Папы уже нет. Мама говорит только, что я была очень упряма, подробности не помнит. Видимо, потому, что не была инициатором наказания. Порку устраивал папа. Да, он был строг. И похоже, не всегда справедливо… Скорее всего, и упрямство мое состояло всего лишь в попытке отстоять свое мнение или выразить протест против наказания, который в то время от детей был недопустим. Сейчас, думается, ремень ушел из обихода. Ну или почти ушел – за все семьи, конечно, не поручишься. Но все же родители все еще прививают чувство вины за так называемое плохое поведение. Пусть и не с помощью ремня, а только через холодность и недовольство. Да, родители и таким образом могут добиться от своих чад послушания.
Но вернемся в 1970-е, в мой лагерь. Как ты уже понял, на тот