Последняя инстанция. Расследование. Ольга Каневская
Новиков журналистам, то и будет основной версией!
– А ничего не говорите особенного. Скажите, что считаете, что «собаке – собачья смерть»… и всё в таком духе…
– А Вы тоже так считаете? – Николай оторвал взгляд от окна и внимательно посмотрел мне в глаза. Первый раз он смотрел мне прямо в глаза, и я отчётливо видел в них смесь боли и затаённой радости. Скрыть и то, и другое у него не было ни силы, ни желания.
– Что считаю? – включать «дурака» мне никогда толком не удавалось.
– Вы тоже считаете, что Куприянов заслужил смерть? – в голосе Новикова сочилась нескрываемая радость. Нет, не радость – торжество. Его голос был торжественен, как на советском параде времён неначатых ненужных войн.
– Смерть не заслуживает никто. Смерть – это… – я даже поперхнулся от его взгляда – жёсткого, злого, цепкого, просто ослеплённого ненавистью.
– Смерть – это просто конец жизни, и всё, – его взор потух, голос стал равнодушным, спокойным и ровным, – Для любого – это ни больше, ни меньше – просто конец жизни. Разница лишь в том, какая это была жизнь, была она нужна кому-нибудь или нет. Тогда и со смертью всё будет понятно. И вообще, ребята! Давайте без философии. Оружие искать будете? Нет? Тогда я, с вашего позволения, поработаю. У меня заказов много – деньги нужны…
Слово «заказов» прозвучало с издёвкой. А вот вопрос с деньгами засел у меня в голове достаточно прочно. Мы попрощались – говорить, и, правда, было не о чем – пожали Николаю крепкую ладонь, и вывалились на улицу. Воздух снаружи показался каким-то пыльным и душным, по сравнению с квартирой Новикова. Мы отошли к соседнему подъезду, присели на скамеечку, издали наблюдая, как орда корреспондентов с камерами наперевес, начинает штурм сенсации.
– Ну, что скажешь? – хихикнул Сашка.
– Чего лыбишься?! – возмутился, было, я, но вдруг и сам заржал, как конь, – Киллера пришли брать! Вопросов-то назадавали! Что забыли спросить-то?
– Ну, про протезы, например. Куда он их прячет, как одевает, как бегает по крышам и чердакам… Куда тренироваться ездит, на какое стрельбище – ну, чтоб навыки не растерять…
Мы смеялись до слёз. И было неясно – это вчерашний хмель выходит, или рождается внутри, где-то глубоко, может быть даже в самой душе – какое-то незнакомое чувство, не поддающееся пока ни описанию, ни осознанию.
Перед тем, как разбежаться по домам (надо всё же привести себя в порядок и попробовать хоть немного отдохнуть до понедельника – суббота потеряна безвозвратно), мы договорились разделить обязанности: Сашка встречается с девушкой Куприянова, я – с родителями. Дело до понедельника не ждало, решились, несмотря на внешний вид и отчётливый запах перегара, побеседовать с родственниками как можно быстрей. Хотя для меня, в принципе, и так уже всё было ясно.
Глава 4
На Таврической меня ждал неприятный сюрприз. В квартире никого не оказалось. Консьерж поведал мне, что около