На все случаи смерти. Александра Тонкс
по этому потолку, по концентрированной, гипнотической синеве стен. Она начала ощущать ушедшее время, понимала, что лежала здесь уже много часов без возможности даже осмыслить это.
– Но мне очень важно знать, где я нахожусь. Я не совсем понимаю, что это за место.
– А мне важно, чтобы ты говорила именно то, что ты думаешь. Почему люди так любят говорить «не совсем понимаю» тогда, когда не понимают совсем?
По привычке Вася прикрыла щёки ладонями, но в этом не было никакой необходимости: кровь к лицу не приливала. В жизни после смерти рукам вообще было нечем заняться.
– Знаешь, голубушка, я практически твой единственный союзник здесь, и не так много за это прошу, а вместо того, чтобы идти навстречу, ты усложняешь дело. Может, это какой-то вид удовольствия, который я не познал при жизни, ― быть для других ребусом? Нам нужно тратить силы не на разгадку тебя, а на расследование твоей истории.
«Ты думала, если никому ничего не говорить, остальные никогда не узнают? Тебе не казалось, что может быть хуже, если все узнают, но без твоих слов ещё и поймут неправильно?»
Она вздрогнула, нервно обернулась к двери ― та по-прежнему была крепко закрыта и не пропускала ничего интересного. Даже звуки, хотя Васе показалось иначе.
– У меня есть решение, ― миролюбиво заключил Степан. ― Примитивно, неоригинально, действенно. Я прямо отвечаю на твои вопросы. И ты отвечаешь на мои с такой честностью, чтобы мне не пришлось дочитывать правду по твоему лицу. Очерёдность. Справедливость. Как тебе?
– Мне нравится ваше предложение. Но я немного боюсь вас разочаровать. Вы просите о такой откровенности, в которой у меня нет навыков. Вы просите меня выдавать ответы, которые я не успела найти даже для себя.
– Достаточно того, что ты постараешься, голубушка. Начнёшь говорить честно и прямо, и это будет даваться тебе всё лучше и лучше.
Остановившись перед ней, Степан подал ей руку с видом взрослого, который решил первым поприветствовать робкое дитя. «Здесь меня хотя бы не будет раздражать то, что руки у него горячие или липкие» ― отметила Вася до того, как пожать ему руку. Степан по какой-то причине опять не смотрел ей в глаза, зато с интересом следил за их ладонями: как будто, не подойди они друг другу, как детали из разных мозаик, сделка не будет действовать. Сейчас, когда он больше не пытал её взглядом, рассматривать его было легче, и Вася отметила то, что его асимметричная улыбка проявляла на одной щеке больше морщин, вторую щёку оставалась практически гладкой. Издалека его лицо казалось непримечательным, почти лишённым красок, но когда он был так близко, все мелочи в нём тянули на себя внимание по очереди. Всё равно, что до этой минуты она и не видела его совсем.
– Наверное, пока это лучшее предложение, так что не вижу повода отказаться, ― произнесла она, торопясь расцепить рукопожатие. ― Но необязательно звать меня голубушкой, детектив.
– Что необязательно, так это звать меня детективом,