Ментальные шахматы. Александр Смирнов
отметить, если бы я мог встать с постели.
Я чувствую себя совершенно разбитым, голова трещит, меня ломает, кидает то в жар, то в холод, температура постоянно скачет от тридцати пяти до сорока и обратно, я то мечусь в бреду, то забываюсь тяжёлым беспокойным сном. И так уже неделю! Я вызвал бы врача, если б не боялся, что он найдёт и отберёт камень. Да и камень не советует мне этого делать. Сегодня ночью мне показалось, что он разговаривает со мной, и руны на его поверхности светятся слабым ласковым светом.
Второй день трясёт меня в лютой лихорадке. Вдобавок к тому, проснувшись ночью, я не нашёл под подушкой камня, и до утра стучал зубами в ознобе. Наутро камень обнаружился на тумбочке – не иначе, я сам его туда отбросил в беспамятстве.
Когда всё это кончится?
Я проснулся в восемь. Голова не болела и лихорадка прошла. После вчерашнего пика это было неожиданно. К тому же, я впервые за последние недели выспался. Умывшись, я почувствовал себя обновлённым, я словно скинул какие-то невидимые оковы.
Позавтракав, я вспомнил о камне – оказывается, я ни разу не воспользовался им за всю ночь и утро. Я пошёл в комнату, но не нашёл его ни под подушкой, ни на тумбочке. Я удивлённо сел на кровать. В этот миг на кухне жалобно зазвенело стекло. Я сорвался с места и бросился туда.
На полу среди осколков окна барахтался камень. Почувствовав моё приближение, он вскочил на невесть откуда взявшиеся тонкие ножки и встряхнулся, блеснув знакомым мне рисунком.
Когда я сделал шаг ему навстречу, камень расправил за спиной крылья, взлетел и выскользнул в им же самим разбитое окно. Он стремительно уносился прочь в ослепительную лазурь, где уже весело резвились тысячи его собратьев.
Энтропия
Энтропия изолированной системы не может уменьшаться.
– Итак, эксперимент начат сегодня в одиннадцать часов по Москве, – сказал Девятов после традиционных вступительных слов. – Завтра в это же время он будет завершён. Если у вас есть какие-то вопросы, я готов на них ответить.
– Павел Анатольевич, – тут же отреагировал журналист одного из местных изданий, – поясните ещё раз, пожалуйста, суть эксперимента.
Вопрос уже стал традиционным. Хотя два года шли широкие дискуссии о темпоральной установке, на каждой пресс-конференции находился кто-то, кому необходимо было прояснить суть дела. Естественно, на этот вопрос имелся заранее заготовленный и не менее традиционный ответ.
– Если говорить упрощённо, – начал Девятов, – то мы собираемся остановить время, вернее, мы уже сделали это. Конечно, время – это не поезд, и в реальных условиях речь идёт не о его остановке, а лишь о существенном замедлении. Для того чтобы лучше уловить суть эксперимента, давайте проиллюстрируем его идею графически. Коллега, выведите схему на экран, – эти слова были обращены уже ко мне.
– Всем известно, – продолжил Девятов,