Выдох синевы. Андрей Рафаилович Мельников
угара уже нет,
но мачты и сейчас могли бы поддержать
порыв
«На абордаж!» ревущих парусов!
Бушприт по-прежнему способен распороть
нависшее подбрюшье неба!
По Темзе растекаются огни,
как будто пятна раскаленной крови…
Эпоха парусов в загоне, за ней железо воспарит!
Прямо по курсу, как маяк,
из жерла жиденькой трубы прощальный залп
едва ли пламени, скорее – едкой пыли!
В последний рейс идет «Отважный» –
согласно имени, бестрепетно, бесстрашно,
ему уже не важно, что там впереди,
когда исполнен долг, и флаг
перед врагом не падал ниц,
а реял словно птица!
26.10.15
Дрифт
когда строка войдет
в вираж,
словно в крутой
и жаркий раж,
возможен даже жесткий
дрифт
у наиболее рисковых
рифм,
но ни заносы, ни
носы,
что в шоке воротят
ослы,
не в силах повлиять
на путь
живой, блестящий, точно
ртуть!
За поворотом – по
прямой –
педаль на газ – и Бог
с тобой!
Куда он может привести
Вестимо, к свету
впереди!
28.10.15
Сенека
по крайней мере, не сейчас,
не в данную минуту…
вместо надежды – получить отказ
в законном праве на цикуту…
и кто же отказал?! Я сам!
Себе! И в чем же смысл! Исход един,
когда уже слышны за дверью
шаги убийц…
Да, грех, но перед собой!
Еще сомнительней финал – дождаться,
когда на память вечную
завяжут узелок петлей удавки,
или познать, насколько лживо жало
холодного и скользкого
кинжала…
Это «открытие» мне там, боюсь,
не пригодится…
С Нерона станется, хоть и не этому
его учил…
Уж лучше добровольно…
Пока еще есть силы…
Не дожидаясь, когда необратимо
в немощь вгонят
палачи
и…
29.10.15
Уж (Фелиции)
взять сломанную ветку
на поруки,
вернуть ей жизнь простым
ножом:
сначала сделать мелкие
зарубки,
назвать, конечно, не ежом,
– ужом,
нарисовать, чтоб видела,
глаза,
добавить желтых звонких
звуков,
чтобы не спутали
с гадюкой…
И где она? Гляди – уж
уползла!
29.10.15
Табун
эта осень щедра
на литавры,
налита звонкой медью
дней,
может, эти удары
не даром
мне напомнили цокот
коней,
может, этот табун
златогривый
бунт поднимет в душе
моей,
может,