Арийский миф в современном мире. Виктор Шнирельман
семьи и о возможной локализации праиндоевропейцев и индоиранцев, Гусева самостоятельно предпринимала сравнительный анализ выбранных наугад русских и санскритских слов, «доказывая» их несомненную близость (Ахуджа, Гусева 1982: 51–53; Гусева 1992: 10–11; 1994а: 38–40; 1994в). Излишне говорить о полной безграмотности этого приема, игнорирующего все современные лингвистические методики, выработанные поколениями ученых.
Столь же фантастичны и рассуждения Гусевой о некоей приполярной цивилизации, где арьи якобы жили когда-то бок о бок со славянами и откуда они позднее двигались с севера на юг (Гусева 1991б: 28; 1992: 10; 1994а: 20–21, 32; 1994б; 1995: 22–23, 30; 1998а: 29 сл.; 2003). Этим представлениям она была верна до конца своих дней (2010: 59). Однако, вопреки ее утверждениям, никаких археологических подтверждений этому нет106. Напротив, к настоящему моменту накоплено множество археологических данных о том, что северные регионы заселялись в разные эпохи пришельцами с юга (Шнирельман 1997б) и что прародина индоиранцев лежала, скорее всего, между Южным Уралом, Северным Казахстаном и лесостепной зоной Южной Сибири (Куклина 1985: 185; Кузьмина 1994; Матвеев 1998). Нет оснований и для фантазий о том, что скотоводство якобы возникло у арьев на севере в период климатического оптимума, а затем, двигаясь на юг, они якобы перешли к земледелию (Гусева 2002: 20; 2010: 37–52). Не менее сомнительны и рассуждения Гусевой о том, что скифы являлись прямыми потомками арьев и были в то же время чрезвычайно близки славянам до такой степени, что «древнегреческие историки и географы не различали их» (Гусева 1991б: 27; 1994а: 12–13). В науке уже давно и прочно установлено ираноязычие скифов, которые, в отличие от славян, были кочевниками-скотоводами и резко отличались от них по культуре (Бонгард-Левин, Грантовский 1983: 22–25)107. В XIX в. некоторые ученые действительно писали о родстве ариев и славян, однако затем эта идея была отброшена как бездоказательная. Больше оснований имеется для предположения о тесных контактах между скифами и славянами, однако и против этого имеются серьезные возражения (Грантовский 2007: 20–21, 23–24). Наконец, идея Северного материка остается гипотезой. Если он даже и существовал, то, во-первых, затонул задолго до возникновения какой-либо цивилизации, а во-вторых, там в любом случае наблюдались суровые природно-климатические условия, неблагоприятные для обитания человека (Говоруха 1984).
Гусева опиралась на устаревшие взгляды, умалчивая об их опровержении специалистами, ради одного – чтобы отвергнуть распространенную, по ее мнению, идею о том, что «появление славян на лице земли следует связывать лишь с рубежом н. э.» (Гусева 1995: 41). Здесь следует отметить, что ученые-профессионалы, занимающиеся славянским этногенезом, говоря о начале н. э., имеют в виду распад общеславянского языка. Отделение же славянского языкового массива от более крупной общности, возможно балто-славянской, произошло значительно раньше. И это известно любому специалисту.
Между тем у Гусевой появилось немало последователией, аккуратно
О научной критике «полярной гипотезы» и ее мифологической основе см.: (Бонгард-Левин, Грантовский 1983: 7–9; Куклина 1985: 162–175, 180–185).
Специалистам еще более ста лет назад было известно, что древние славяне не были кочевниками. См., напр.: (Васильевский 1882: 145–149).