Нерон. Родовое проклятие. Маргарет Джордж
вас – большая честь для нас, о принц, – низко поклонился надсмотрщик.
Я быстро огляделся по сторонам: все вокруг поклонились, и я тоже поклонился.
– Т-ты не обязан мне к-кланяться. – Мужчина взял меня за руку, и я сразу выпрямился. – Я твой д-двоюродный дед Клавдий, б-брат твоего деда Германика.
Я чуть не рассмеялся, но вовремя удержался. Это что, шутка? Все говорили, что Германик был воплощением мужественности, а судя по бюсту в комнате тети, он еще и красив был, как Аполлон. Этот же человек – какая-то развалина, а не мужчина.
– Тем больше у нас оснований беречь его как дражайшее сокровище, – сказала тетя Лепида и взяла Клавдия за руку (тот как будто растерялся). – Он – все, что нам осталось от этого образцового воина.
– Я не р-реликт! – возмутился Клавдий.
– Нет, ты – супруг моей любимой Мессалины, а слишком хорошо для нее не бывает.
О, Мессалина! Женщина, которая источает спелость, превосходящую спелость всех оливок на этих холмах. Та странная женщина с неинтересным ребенком.
– Она в п-пути, – сказал Клавдий. – З-задержалась в Риме, но с-следует за мной.
– Я благодарна, что ты взял ее с собой. В последнее время я так редко ее вижу.
– Н-новый ребенок т-требует внимания, так что я т-тоже редко ее в-вижу.
Клавдий улыбнулся, а тетя вдруг наклонилась ко мне, будто захотела поделиться чем-то очень интересным.
– Луций, у тебя появился кузен… Малыш по имени… как его зовут, Клавдий?
– Т-тиберий Клавдий Германик. Г-германик – чтобы сохранить б-благородное имя и показать, что линия п-продолжается.
Так я впервые услышал имя своего будущего соперника, который претендовал на мою жизнь и мое положение.
В следующий момент Клавдия всего передернуло, и он стал заваливаться на надсмотрщика, едва не сбив того с ног. Глаза у него закатились, челюсть отвисла.
– Тише-тише… – Тетя поддержала Клавдия. Она вытерла его лоб и погладила по щеке, потом повернулась к нам и сказала: – С ним случаются такие припадки, но быстро проходят. Не обращайте внимания.
Если бы мы могли! Я во все глаза смотрел на Клавдия. Лицо у него было каким-то пустым, будто в него вошел дух (повар рассказывал мне о духах или демонах, способных завладеть человеком). А потом все прошло, в точности как говорила тетя. Клавдий заморгал, закрыл рот и вытер ладонью стекавшую по подбородку слюну. Он огляделся по сторонам, словно припоминая, где находится.
– Да, благородное имя, – сказала тетя так, будто разговор и не прерывался.
И они пошли к дому, причем Клавдий опирался на ее плечо.
– Да уж, бедняге не позавидуешь, – заметил надсмотрщик, – пусть он и брат Германика. Как так получилось? Его мать была распутницей или боги действительно любят с нами поиграть?
– Ты говоришь о моей прабабке, – сказал я со всем достоинством, на которое был способен в том возрасте, а потом рассмеялся. – Так что мне придется придерживаться теории, что мы для богов – всего лишь игрушки.
Я