Завтра ехать далеко. Александр Анфилов
прерывисто набирал воздух в легкие, но никак не мог отдышаться. Руки била мелкая дрожь, плечо насквозь промокло от крови из-за раны на шее.
Тёмно-синий кафтан едва покачивался от ветра, что было заметно, если смотреть пристально. Скрип ветви. Топот: из-за спины вылетела огромная лиса! Уже в звериной форме, Сольвейг подбежала к дереву и, подобно охотничьей гончей, принялась обыскивать местность. Зарывшись носом в землю, она замкнула десяток кругов, пытаясь уловить след.
Повешенный качнулся сильнее, когда ветер пролетел над вершинами деревьев. Лисица остановилась; ее шкура теперь тоже вымазана в крови. Она медленно обогнула дерево и вышла с другой стороны уже в облике девушки. Встретилась глазами с героем и отрицательно покачала головой.
Руки и ноги повешенного утомленно свисали над землей, губы бледны, на шее царапины от ногтей. Глубинной частью сознания, которая всё еще продолжала работать и анализировать, Рэй подумал: «Схватился за веревку, отсюда и царапины на шее. Значит, умер не сразу – задохнулся». Мурашки пробежали по спине, в груди заболело, пульс вязко токал в висках.
Силуэт, точно заторможенный маятник, раскачивался в этом мрачном лесу, удерживая на себе взгляд, а толстая ветвь издавала мерный щемящий скрип. Сердце колотилось быстро и неровно, обильная кровопотеря от раны на шее отдалась головокружением.
Ветер прорвался сквозь лес с новой силой!
В глазах потемнело. Кто-то подхватил его под плечо.
– Бесишь…
***
Рэй сидел возле чахнущего под дождем костра. Холодные капли скатывались по слипшимся волосам. Сольвейг сидела рядом, привалилась к камню.
Стрелок сильно потер мокрое лицо руками и первым нарушил тишину:
– Он боялся этого.
Дождь громко шелестел вокруг, речное ополье заволокло мутными каскадами. Сольвейг без интереса повернула голову.
– Левша. Он боялся. Не того, что его зарежут, утопят, отравят. Думаю, он и самой смерти не особо страшился. Только повешения. Да еще не сразу, несколько минут задыхался, пока я…
– Я же сказала, он был пьян, – хрипло отозвалась она.
Рэй сурово покачал головой:
– Не важно. Выпивоха он – да, но не псих. Он боялся петли! Всегда твердил, что преследователи, кем бы они ни были, хотят его именно повесить. Черт, я ни на грош ему не верил.
– Но там нет чужих следов, – возразила Сольвейг. – Только его собственный запах. Он сам себя…
– Куда там! – в порыве сорвал с головы охотничью шапочку и швырнул под ноги. – Сама видела, он в двух аршинах над землей! Хочешь сказать, он, пьяный, залез на дерево? Связал узел и бросился вниз? У него даже веревки не было.
– Была, – мотнула она головой в сторону коробчатого рюкзака.
Рэй нахмурился и покачал головой.
– Проклятье. Он пошел со мной, чтобы спастись, а в итоге из-за меня же нашел смерть, ту, которой страшился больше всего. Сольвейг, как твои раны? Сильно болит?
– Переживу, – хмурясь ответила она. – Эй,