Святы и прокляты. Юлия Андреева
весь поросший зеленым плющом, дом был словно втиснут в скалу, составляя с ней одно целое.
Справа и слева от него, на крышах соседних домов, располагались цветущие сады. Широкие кадки с водой размещались в специально выдолбленных в скальной породе углублениях. Между домами умелые жители вырубили ступеньки и небольшие площадки, где играли дети, вальяжно разгуливали толстые рыжие и белые куры, грелись на солнце дворовые собаки.
Теперь же, когда Рудольфио получил имя, которым должен был представиться, а также опознавательный знак, дело уже не казалось ему таким заковыристым, как вначале. Одно плохо – граф Гонсало Манупелло, прозванный за созданную им собственную сеть шпионов Спрутом, потребовал доставить в Амальфи летописца Бурхарда Уршпергского[1], а тот уже неделю, по милости скорого на расправу кровника, гнил в церковной земле. Так что Рудольфио не оставалось ничего иного, как с риском доставить заказчику хотя бы детей погибшего.
Дожидаясь вечера, Рудольфио отправился в ближайший трактир, где поужинал и выпил пару кружек кислого вина, а с наступлением сумерек он уже стучался у ворот знакомого дома.
В окошечко над дверью на него глянули бесцветные старческие глаза под белыми кустистыми бровями.
– Мое имя Лучиано из Ривали. Доложите сеньоре фон Уршперг! – заявил Рудольфио, и тут же старая массивная дверь распахнулась перед ним, даже не скрипнув.
Старик в сыромятных сапогах с обрезанными голенищами, одетый в коричневое домашнее сюрко и кожаную безрукавку, поспешно закрыл за гостем дверь. Кланяясь и точно старый пес заглядывая в глаза, он побежал показывать дорогу.
В большом душном и темном зале, окна которого были закрыты ставнями, на полу под ногами шуршал высохший камыш. Посреди зала на здоровенном неудобном кресле восседала похожая на орлицу носатая старуха в черной кружевной мантилье поверх шелкового головного платка и в черном до пола шерстяном платье. Из-под подола торчали узкие носы старомодных башмаков.
Перед ней на крошечных табуретах сидело двое детей – отрок лет двенадцати и девочка лет девяти, с распущенными по плечам светлыми волосами. При виде незнакомца они вскочили, причем мальчик обнажил меч.
Рудольфио широко улыбнулся юному защитнику, эффектным жестом выхватив из-за пазухи зеленую парчу, и взмахнув ею в воздухе, точно тореадор плащом, накинул трофей на плечи девочке. Та ойкнула, мальчик что-то шепнул бабушке, и старуха, опираясь на руку внука, медленно поднялась навстречу гостю:
– Лучиано! Мы уже думали, что ты не придешь!
Опомнившаяся девочка, криво поклонившись новоявленному «родственнику», метнулась в сторону бабушки, и та дрожащими руками ощупала ткань, всего несколько часов назад покрывавшую Деву Марию.
– Парча. Никакого сомнения, парча.
– Зеленая парча, бабушка, – помогла ей внучка.
– Та самая. Мой покойный муж привез эту парчу из земли неверных. Половину рулона мы подарили на свадьбу моей сестре и еще половину преподнесли
Бурхард фон Уршперг (Уршпергский) – летописец Швабии, исторической области на юго-западе Германии в верховьях Рейна и Дуная.