Святы и прокляты. Юлия Андреева
– это далеко? – услышав, что они вдруг обзавелись отцом, Анна тут же позабыла про боль и уставилась на Рудольфио восхищенными глазами.
– Турин – рядом с Ривали, – коротко пояснил Рудольфио. – И вообще, если нас остановят, говорить буду я. Понятно?
Дети закивали.
В ту ночь они устроились прямо под звездным небом, нарезав ножами веток и травы для ложа и укрыв все это сверху плащами. На вкус Рудольфио, так даже слишком мягко получилось. Что же до детей, то они впервые ночевали не у себя дома, и все происходящее им неизменно нравилось.
На рассвете, новоявленный «отец» проснулся, ощутив сквозь травяную постель стук копыт раньше, чем к ним подъехал небольшой отряд одетых на охотничий манер всадников.
– Может, лучше было бы назваться вашим дедушкой? – запоздало предложил Рудольфио, но дети отрицательно замотали головами. Должно быть, сам молодцеватый вид их спасателя не вязался с образом старика, семенящего с палкой и в выцветшей от времени широкополой шляпе или вечно сидящего перед камином…
– А это что у нас такое? – охотник лет пятидесяти с длинными непривычно свисающими до самого подбородка усами, остановил коня над импровизированным ложем.
– Сеньор, мое имя Рудольфио из Турина, а это мои дети. Мы никого не трогали, не нарушали законов этих мест, разве что переночевали в лесу, так как не нашли постоялого двора.
– Сеньор здесь не я, – старый воин покосился на изящного юношу лет семнадцати, с совершенно белыми вьющимися волосами до пояса, в ярком синем плаще с серебристой броней на груди.
Рудольфио отвесил низкий, но не раболепный поклон:
– Доброе утро, сеньор! Как охота?
– Где твой Турин, а где Амальфи? И где твои лошади? Ты не похож на бродягу, а эти дети явно не выдержат столь долгой дороги.
– Мои дети способны на многое, не стоит их недооценивать, – подбоченился Рудольфио. – Впрочем, ты совершенно прав, и сейчас я собираюсь на место своей новой службы, в Апулию. В замок графа Гансало Манупелло, сына Джентиле Манупелло[2]. – Он сделал паузу, давая возможность приставалам вспомнить, о каком таком графе идет речь, и решить, готовы ли они в случае чего рискнуть здоровьем ради сомнительного удовольствия схлестнуться с не сделавшим ничего предосудительного, прохожим.
– Гансало Манупелло, племянник бывшего сицилийского канцлера Вальтера фон Пальяра? – повернувшись к своему господину, спросил усатый.
– Так тот Пальяра, поди, лет двадцать уже червей в могиле кормит, – пожал плечами юноша. – Меня и на свете еще не было…
– А имя тем не менее помните… – наставительно проскрежетал усатый, делая знаки молодому господину, что, мол, ну их, к лешему: свяжешься с такими, потом вовек не отмоешься.
Рудольфио наблюдал за происходящим, спокойно скрестив руки на груди. Всадников было всего шестеро: среди них – пытающийся выказать себя героем маменькин сынок, который, судя по тому, что за него говорил дядька, возможно, еще совсем неопытен. Хотя, с другой стороны, чем
Граф Джентиле Манупелло – брат сицилийского канцлера Вальтера фон Пальяра (Палеария), епископа Тройи.