Воспоминания. О жизни до революции и о войне. Степан Спиридонович Глазков
Грязи – Борисоглебск. Работал он и на своей лошадке, и на казенной тачке в 1860-е годы. Жена Осипа Дарья Евсеевна всегда была скромной и тихой. Подолгу сиживала за прялкой, ткацким станком и вязанием чулок, варежек и т. д. Песен пела мало, а плясать совсем не умела. Может, это потому, что у Дарьи было плохое здоровье, которое она потеряла, когда ей было 16—17 лет. Тогда ее мачеха заставила вынимать из ледяной воды коноплю, мокшую в пруду. Она сильно тогда простыла и с тех пор здоровье у ней ослабло. Пожаловаться ей было некому, а мачеха жалоб от ней не принимала и не в чем и никогда ее не жалела.
Остафий Тимофеевич
Про Остафия утвердительно говорили, что он ежедневно умывался с мылом и был военнослужащим – гусаром. Служил очень долго, но в каком чине и где – все забыто. Пришел домой, и как видно, немного жил в селе Троицк-Росляев, а как он там жил – хорошо ли, плохо ли, об этом он никому не говорил. В возрасте 35—40 лет он вошел в зятья на вдову Афанасью Ерисевну, у которой было 4 сына: два Василия Ерисеевича, Степан и Емельян.
Фамилия у них была и осталась Ананьевы. У Ерисевны муж был тоже Ерисей, он умер. От Остафия Ерисевна родила еще 2-х сыновей: Тимофея и Осипа. У этих сыновей фамилия уже стала не Ананьевы, а Глазковы. Семья стала большая, а хозяйство было крепким: было несколько рабочих лошадей, имели несколько десятин вечной земли. Остафий был высокий, сильный и строгий. Кроме воскресений и праздников, он всегда ходил с ременным кнутом – хотя некоторые из них были женаты, он не только учил сыновей кнутом, но и не стеснялся и не боялся хлыстать кнутом и соседей, если замечал у них беспорядки или кто проспал восход солнца. А из соседей, кто жил плохо и бедно, а хорошо работали, вставали рано и поздно ложились спать, он часто помогал им в работе, в особенности в уборке хлеба или в вспашке земли. Его скоро в Кочетовке стали уважать, а многие просто боялись. Хозяйство Остафия стали называть не Ерескиной, а Осташкиной или Чибисовой, но почему Чибисовой, в памяти ни у кого не осталось.
Когда его сыновья выезжали в поле, он обходил подводы и приказывал:
«От Проньки вороти, а за Климутку цепляй!», затем щелкнет кнутом и крикнет: «Пошел!» Однажды Емельян спросил: «Бать, а почему мы при встрече с Прониными должны воротить с дороги, а с Климуткиным – цеплять?» Остафий объяснил это так: «У Проньки появились телеги с железными осями, зацепишь свою ось – сломаешь, хотя у нас все телеги на сплошных железных поддосках, а у Климуткиных этого нет, у них все телеги на деревянном ходу. Цепляй – свою не сломаешь». Так это и было, что от Прониных Остафьевы воротили, а Климуткины воротили от Остафьевых, хотя бы ехали с возами.
Остафий был веселым человеком. Он хорошо умел играть на камышовой дудке, печном заслоне и деревянных ложках, а поэтому его часто приглашали на свадьбы, как музыканта и циноалиста. И он с этим хорошо справлялся, и им были довольны. А когда Остафий брал свой жену Ерисевну на свадьбу или