Ускользающая красавица. Андреа Портес
обо мне, но в настоящий момент мне это безразлично.
17
Разумеется, в сложившейся ситуации меня должна бы бить дрожь – ведь я оказалась в странной карете в чужой стране в компании незнакомого человека, намерения которого могут быть как добрыми, так и не вполне.
Хотя ничто в нем не выдавало сострадания к моему бедственному положению, я, как ни странно, чувствовала себя как дома.
Может, дело в том, что он говорил на моем родном языке, а может, в его высокомерных манерах… успокаивающе знакомых среди хаоса. В нашем королевстве полно благородных кавалеров. Саркастичных щеголей в парче и бархате. В замке они везде.
– Итак, возможная принцесса, поведайте мне, что привело королевскую особу вроде вас в эти унылые земли на краю мира? – Он откидывается на сиденье в другом углу кареты. Происходящее явно забавляет его.
Интерьер кареты – несомненно, самое великолепное из увиденного мной в этом чужом месте. На сиденьях лежат мягкие подушки, а стены украшены миниатюрами в овальных позолоченных рамках – пухленькие розовощекие дети позируют в пышных нарядах в саду с буйной растительностью.
– А мы на краю мира? – спрашиваю я.
– Разумеется. Откровенно говоря, за пределами этого пустынного моря соли лишь Серые скалы и болото, вонючее и дикое. Одному богу известно, что находится за ними. – Он подносит ко рту серебряную чашку и делает глоток какого-то напитка.
– Это вода? – спрашиваю я, стараясь, чтобы мой голос не выдал мучающей меня жажды.
– Ах да. Куда подевались мои хорошие манеры? Пожалуйста, дорогая принцесса – глоток этого придаст вам сил для нашего путешествия. – Он протягивает мне небольшую оловянную чашку и наливает в нее жидкость из металлической фляжки.
Я нерешительно смотрю на чашку, но сейчас не время для подозрений. Мне страшно хочется пить.
У напитка вкус розы и чего-то острого вроде имбиря.
– Что это? – интересуюсь я.
– О, да просто вода, какую пьют крестьяне. Но не беспокойтесь, в ней достаточно куайна, чтобы нейтрализовать вред, который она может нанести. Как вам известно, вода может быть ядом, если не отнестись к ней с осторожностью. Как и эль. Хотя, если честно, вы не похожи на любительницу эля.
– Если честно, – вторю ему я, – я никогда его не пробовала. Расскажите, что вы знаете об этом «вонючем и диком» болоте и о, как вы их называете, Серых скалах.
– Да ничего я о них не знаю. И никто не знает. Серые скалы населены варварами, которые на спор с превеликим удовольствием перережут вам горло, а на болоте, говорят, живут каннибалы. – Он пожимает плечами. – Дальше расположены Сапфировые копи, но туда никто не ездит. За исключением азельцев. Это не народ, а религиозная община. И весьма древняя. Говорят, они мистики, но, если это действительно так, непонятно, с какой стати они гробят себя, добывая сапфир.
– Сапфир? – откликаюсь я. – А это что такое?
– Вы слишком чисты, чтобы нуждаться в нем. Но однажды все переменится. Поверьте мне. Вы пристраститесь к нему, как и все мы. Запомните мои слова, – произносит он. –