Великие романы великих людей. Борис Бурда
просто объявить о своем приходе к власти и рассчитывать, что все войска с восторженными криками к нему присоединятся. Полк Водре оправдал его надежды, поскольку там командир раздал солдатам немало денег на выпивку. А уже в следующем полку неудачливого претендента в наполеоновском сюртуке и треуголке просто схватили за шиворот и сволокли куда следует. Он тут же начал каяться, восхвалять суд Луи-Филиппа, «самый гуманный суд в мире», и выклянчил для себя вместо наказания, положенного за мятеж, обыкновенную высылку в Америку.
Вернулся он оттуда самовольно и не с добром – высадился с группкой таких же озабоченных в Булони, забросав город листовками, в которых нес существующие власти по кочкам (в общем, было за что) и обещал, что сразу сделает всем хорошо. Жалко ему было, что ли? Отличие его костюма в Булони от того одеяния, в котором он появился в Страсбурге, было разве что в том, что в свою фирменную треуголку он спрятал кусок сырого мяса, чтоб специальный ручной орел опустился ему на плечо. Этот номер не прошел, и скорее всего это было большой удачей – а если бы в голову клюнул или, чего доброго, нагадил? Тем паче и времени-то любоваться на орла у немногочисленных зрителей было немного, потому что первая же воинская часть, которую он начал призывать возвести его на престол, его сразу же повязала и отволокла в узилище. Суд над ним был одновременно более суров и более мягок, чем предыдущий: его приговорили к пожизненному заключению без ограничения прав. Казнить нельзя помиловать, и ставьте запятую сами. Чтоб выполнить этот диковинный приговор, его поселили в крепость Гам, покидать ее не велели, а в остальном не мешали ему совершенно – он принимал там друзей, гулял по всей крепости, только за ее пределы не выходил, писал книги и статьи, агитировал французов, находя для себя довольно много сторонников. В общем, жилось ему там недурно, а когда надоело, он переоделся рабочим и с каким-то бревнышком на плече, как Ленин на субботнике, спокойно унес ноги в Англию. Одним словом, приключений хватало.
Такие любители приключений обычно так же активно любят противоположный пол, и наш мини-Наполеон был в этом плане достойным племянником своего любвеобильного дяди. Расставшись с невинностью при содействии мамочкиной горничной еще в 13 лет, он методично освоил сначала местных пейзанок, потом вскормленных швейцарским шоколадом буржуазок, а чуть попозже – и аристократических путешественниц, стремящихся отдохнуть на горных курортах по полной программе. Когда во Флоренции мамочка представила молодого Наполеона местной красавице, графине Баральини, он так к ней воспылал, что проник в ее дом, нарядившись цветочницей. Как только странно выглядевшая девушка упала перед графиней на колени и начала просить ее о вещах абсолютно нецензурных, та в ужасе позвонила в колокольчик, вбежали слуги и муж, и началась безобразная драка, из которой Наполеон предпочел спастись бегством. Он не простил графу Баральини нанесенных пинков и поставил его в тупик дважды: первый раз, когда вызвал его на дуэль, и второй, когда